Но сегодня Бхола мрачен. Все раздражает его. Ему кажется, что и сыну давно пора прийти из школы, и Гулаби, его жена, слишком замешкалась на базаре, продавая овощи… Если б она знала, что грозит им!.. Бхола зябко поводит плечами. Жене пока что не надо говорить об этом. Эта новость — словно искра для сухой соломенной крыши. Но в огне сгорела бы только хижина, а ведь здесь может пойти прахом все. Поднимать хозяйство заново уже нет сил, а сын еще мал, дитя несмышленое… Нет, жене он ничего не скажет, — может быть, все еще как-нибудь уладится…
Бхола медленно проводит по лбу — пальцами и резким движением сердито стряхивает капли пота. Возле него на густые, уже побуревшие метелки проса шумно опускается стайка воробьев и начинает усердно выклевывать созревшие зерна. В другое время Бхола поспешил бы согнать их, но сегодня он равнодушно смотрит на оживленную возню воробьев. Пусть клюют!.. Ведь если то, о чем он сегодня узнал, окажется правдой, тогда ни один баклажан, ни один стручок гороха или перца из обильного урожая, созревающего на его участке, все равно не достанется ему… Так зачем жалеть несколько метелок проса? Пусть клюют!
Увидев приближающуюся Гулаби, Бхола тяжело вздохнул, поднял валявшийся под ногами серп и, усевшись на корточки перед высокими, крепкими стеблями проса, быстрыми движениями стал срезать их под корень.
— Целый день работаешь… Отдохнул бы хоть немного! — приветливо сказала жена и, не дождавшись ответа, спросила: — Ты уже поел или дать тебе чего-нибудь?
Бхола промолчал. Он вдруг отчетливо вспомнил все, что произошло темной дождливой ночью пять лет назад. Ураганный ветер хлестал ему в лицо острыми струями дождя. Земля была с головой закутана в черный, как сажа, мрак — не различить даже пальцев вытянутой руки. Все вокруг потонуло в непроглядной тьме, в рушащихся с неба потоках воды.
— Ну куда мы пойдем в такую ночь!.. — умоляла жена. — Что ты задумал, отец Бхуллу, неужели нам бросать хозяйство?.. Хоть бы о ребенке нашем подумал! Уж раз мы из низшей касты, нас везде будут так же обижать, как и здесь. От этого никуда не уйдешь! Из-за какой-то пустячной обиды покидать свою деревню!
— Ни за что не останусь, Гулаби! — дрожа от бессильной злобы, исступленно повторял Бхола.
Разорвав темноту, сверкнула слепящая молния, оглушительно загремел гром. Прикрывая собой ребенка, оба испуганно прижались друг к другу, а тугие, жгучие струи дождя, словно ременные бичи, заполосовали по их спинам…
