Раджи по-прежнему сидела неподвижно, привалившись к выступу стены. Ее высохшие груди — пустые сумки из сморщенной кожи — вывалились из-под сползшего набок грязного сари. Малыш нетерпеливо заворочался и наконец, изловчившись, поймал губами сухой, потрескавшийся сосок. Не открывая глаз, мать сердито поморщилась и оттолкнула его. Выскользнув из ее ослабевших рук, ребенок упал на землю и откатился в сторону. Вздрогнув от его внезапного пронзительного крика, мать, словно пьяная, качнулась вперед и тихо застонала.
Услышав плач своего маленького братишки, Банки, загородившись ладонью от солнца, равнодушно взглянула на дверь хижины. Ей даже в голову не пришло встать и помочь ребенку. Она зевнула и снова запустила грязные пальцы в свои лохматые космы.
Лучи поднимающегося солнца уже уперлись в стену, обращенную на восток, и двигались дальше, постепенно сокращая тень от хижины. Взглянув еще раз на дверь, откуда доносился надсадный плач маленького брата, Банки наконец медленно встала, подошла к большому кувшину, стоявшему возле стены, плеснула из него немного мутной воды в старую консервную банку и стала жадно пить. Но вдруг, выронив банку, схватилась обеими ручонками за голову и бессильно опустилась на землю рядом с упавшим набок кувшином. Снова встала и, неровными шажками дойдя до задней пристройки, так и свалилась у порога, раскинув ноги и уткнувшись спиной в косяк двери.
С трудом подняв голову, Раджи наконец открыла глаза и взглянула на ребенка. Маленький Мохан валялся возле двери хижины и, уткнувшись лобиком в порог, лизал глину. Протянув руку, мать подтащила сынишку к себе и, снова взяв его на колени, равнодушно пошлепала по голой спинке. В это время тихонько скрипнула дверь. Раджи обернулась и увидела стоящего на пороге мужа. Осторожно прикрыв дверь, Басан шагнул в комнату. Три пары глаз молча, с затаенной надеждой уставились на него, и этот немой призыв острой занозой кольнул его в сердце.
— Возьми это, мать Банки, — торопливо и ласково проговорил Басан. — Смотри, сколько гура мне дали. Пармесар-бабу очень добрый человек… Ну, вставай, разведи гур в воде да быстренько попей! Э, да тут и воды-то нет! — воскликнул он, взглянув на поваленный кувшин. — Ну, да я мигом принесу!
При виде хозяина привязанная в углу коза жалобно заблеяла. Но Басан только мельком взглянул на ее ввалившиеся бока. Сдернув с плеча грязную гамачху, он подал ее жене и, взяв кувшин, направился к двери.
