Хлопнула дверь, протопало легко и стремительно по ступенькам, и вот уже в окно видно, как комвзвода, одетый в зеленую ватную телогрейку и ватные же штаны, в шапке-ушанке, сбитой на правое ухо, спорым шагом спускается вниз по натоптанной дороге. Спина его горбится сидором и скаткой брезентового дождевика, за поясом торчит плотницкий топор, у бедра длинный охотничий нож в деревянных ножнах.
Начлага Мышляев, то и дело покряхтывая, пошмыгивая носом и отирая голову и красную шею замусоленной тряпицей, повернулся к столу и снова стал читать бумагу, составленную Кривоносовым.
Бумага была, нечего сказать, составлена толково, и начлага подумал недовольно, что этот заносчивый парень может далеко пойти, но что давать ему ходу нельзя по причине классовой незрелости и научной отсталости. Савелий Архипович не любил таких… таких молодых, да ранних: самомнительности в них много, а теоретического подходу никакого.
Сам Мышляев после окончания гражданской войны целый год проучился в Иркутске на командных курсах, да раз в два года там же повышал свою политическую и профессиональную подготовку уже на курсах месячных, и считал себя — и не без основания — специалистом по борьбе с антисоветскими элементами. Он прошел все ступени лагерной службы, последние два года состоял в качестве заместителя начлага у товарища Френкеля Осипа Захарыча, человека принципиального, но себе на уме, многому у него научился, в том числе ученым рассуждениям по уголовной и политической части, однако, узнав как-то от своих людей, что товарищ Френкель очень не равнодушен к молодым парням особого телесного склада, проследил за ним и написал соответствующую бумагу, в результате чего товарищ Френкель однажды был вызван в областное управление НКВД и оттуда уже не вернулся. Куда он подевался, неизвестно, но Мышляев почему-то был уверен, что его пустили в расход. И правильно сделали.
Став хозяином в лагере, Мышляев, пока еще временно исполняющим обязанности начлага, он терпеливо ждет, когда в наименовании его должности исчезнет чертово «врио», боясь всяких оплошностей со своей стороны, со стороны своих подчиненных и какой-нибудь пакости со стороны зэков. И вот, надо же, такая оплошность поимела место, как говаривал товарищ Френкель, — царство ему небесное, — выразившаяся в побеге почти сплошь 58-й статьи.
Задумчиво глядя на опустевшую дорогу и все еще ощущая свою правую ладонь, будто в нее плюнули, Мышляев мучительно соображал, что может воспоследовать из всего этого. Не исключено, что новый взводный Кривоносов вполне окажется происходящим из враждебных соввласти элементов, и поэтому — на всякий случай — надо будет хорошенько поковыряться в его прошлом — наверняка там найдется какая-нибудь зацепочка. Мучило Мышляева, что он зря поддался на уговоры взводного, что за этими уговорами может что-то стоять, направленное против самого Мышляева, а в результате всего этого «врио» может исчезнуть не только со всеми его остальными званиями и должностями, но и с ним самим. Отсюда напрашивался естественный вопрос: как этому воспрепятствовать? Конечно, можно потолковать с кем-нибудь из уголовных авторитетов, хотя бы с тем же Куцым, которому не составит труда устроить так, что взводный Кривоносов где-нибудь поскользнется и расшибет себе голову, или на него что-нибудь свалится. Но, с другой стороны, из этого могут раздуть такое, что неизвестно, чем оно кончится. Тем более что после исчезновения товарища Френкеля Мышляева вызывали в облупрвнудел и разговаривали с ним так, будто это он сам, Мышляев, был падок на парней определенного телосложения. Известное дело: и в облупре, и в округе, и дальше — до самой Москвы, сидят на больших должностях одни жиды, а они очень бывают недовольны, когда кто-то из русских выступает против одного из них. Так ведь и не выступить было опасно: кто-нибудь другой отправил бы анонимку наверх, и тогда уже самого Мышляева привлекли бы за недоносительство о моральном разложении. Опять же, все дело в том, к кому попадет бумага. И, как ни крути, а не поддаться решимости взводного идти в погоню за беглецами было никак нельзя. Тем более что бумагу с рапортом Кривоносов отправил старшему следователю, а там всегда нацелены на самые решительные действия. Так что будет лучше, если этот много о себе понимающий Кривоносов из тайги не вернется.
