Но почему только один? Где остальные? Неужели они решили пробираться поодиночке в надежде, что хоть кто-то из них да сумеет уйти от погони? Что ж, даже если и так, он, Кривоносов, не вернется в лагерь до тех пор, пока не возьмет последнего. А последнего он приведет живым. И этим последним должен быть Плошкин.
* * *
Гоглидзе осторожно ступил на осыпь, опираясь на толстый и кривой сук. Мелкие белесые камни зашевелились под его ногой, тревожно зашуршали, заскрежетали, словно гадюка, которой наступили на хвост, напомнив грузину другие горы, другие осыпи, другие времена. Но осыпь, где бы она ни была, — это опасно, тем более что она подозрительно резко обрывается далеко внизу от того места, где он стоял, а там смутно голубеют копьевидные верхушки елей и пихт. Значит, там пропасть, и очень глубокая. Но другого пути, как вниз по осыпи и через нее, не было. Преследователи вот-вот могут появиться на скале, и тогда он у них как на ладони.
Гоглидзе решительно шагнул на осыпь и, усевшись верхом на сук, заскользил вниз. Вместе с ним, угрюмо скрежеща, все набирая и набирая скорость, потекла каменная река, словно ожидала, что придет человек и стронет ее с места.
Перебирая ногами, делая прыжки, Гоглидзе несся вниз, и когда до края обрыва оставалось метров пятьдесять, прянул в сторону и зацепился за выступ скалы. Мимо него с грохотом катился каменный поток, курясь серой пылью, достигал края обрыва и где-то глубоко внизу разбивался о скалы, сотрясая их и обнимая сопки утробным гулом.
С уступа на уступ Гоглидзе добрался до края обрыва и заглянул вниз: метров сто, не меньше. И пропасть тянется в обе стороны неоглядно. Если бы была веревка… Однако справа будто бы понижение, возможно, что там спуститься будет проще. Интересно, преследователи знают об этой пропасти? Если знают, то пойдут ли они следом или в обход, чтобы встретить его внизу? Ясно только одно: он должен их опередить.
Для Гоглидзе как-то пропала конечная цель, и все его существо сосредоточилось на одном — спуститься вниз и спуститься как можно быстрее. К нему вернулись легкость и уверенность горца, будто он помолодел лет на десять, и, отпустив учеников на летние каникулы, идет в родное селение по опасной козьей тропе, по которой мало кто решается ходить. Зато так интересней и ближе.
С камня на камень, с уступа на уступ, где карабкаясь, где совершая прыжки, Гоглидзе добрался до узкой — метров в двадцать-тридцать — щели, дно которой было загромождено острыми камнями. Щель разрубала хребет на две части как раз точно посредине седловины. Образовалась эта щель, судя по всему, в результате подземного толчка, и сравнительно недавно: ее отвесные косослоистые стены лишь кое-где поросли мхом, время не успело тронуть их первозданной дикости. Но спуститься здесь было еще труднее, чем в другом месте, практически невозможно.
