Купила джинсы, белый свитер, теплую куртку с капюшоном; подбитым мехом, мягкие ботинки на шнуровках, белье, шампунь, розовое полотенце, о котором давно мечтала, но которое не могла себе позволить; дезодорант и разные другие мелочи. Со всем этим багажом я зашла в парикмахерскую. Объяснила, что знаю, что здесь все по записи, но мне просто необходимо сделать педикюр и маникюр. В крохотном помещении было всего две девушки, причем, я заявилась как раз в ту минуту, когда клиентов не было. Объяснила на пальцах, что заплачу вдвое больше, только бы маникюрша согласилась меня принять. Но девушка, хлопая длинными ресницами, постучала отлакированным коготком по своим часикам: мол, «след пет минути» придет клиентка…
Меня приняли лишь в третьей парикмахерской. Мне повезло — там работала русская девушка Инга. Высокая красивая блондинка, она во время работы рассказывала о богатых реликтовых сосновых лесах на берегу Енисея, и мне хотелось плакать. Я смотрела, с каким сосредоточенным спокойствием эта красивая Инга работала, приводя в порядок мои огрубевшие, запущенные ноги (мне было стыдно и за затвердевшие пятки, и за заусеницы на пальцах рук), и я по хорошему ей позавидовала. Я даже представляла себе, как после работы за ней заедет ее муж-болгарин с малышом, которого он заберет из детского садика, как они все втроем поедут домой на машине «альфа-ромео», как дома Инга своими нежными руками с длинными расписными ногтями приготовит шопский, с брынзой, салат, пожарит котлеты, и вся семья сядет ужинать в комнате перед телевизором… И ей не придется прятаться в ящике среди коробок с вафлями, к примеру, в огромной фуре несколько раз (на каждой границе) и трястись от страха, что тебя найдут и вытряхнут, а то еще и арестуют и вышлют в Россию… (Мысль о том, что меня вернут моим родителям, угнетала меня, пожалуй, еще больше, чем перспектива ареста в какой-нибудь из европейских стран).
— Ну, вот, теперь ты в полном порядке… — сказала мне Инга, любуясь вместе со мной на обработанные ногти рук и ног с подсыхающим на них розовым лаком. — Нельзя так себя запускать… Ты не забыла? Персиковое масло… Непременно каждый день мажь им ногти и пальцы…
Я пообещала ей, что вернувшись в Страхилицу, только и буду делать, что поливать свои пальцы персиковым маслом.
Интересно, что бы она сказала, если бы увидела меня после того, что сделали со мной родственники Тони и мои нервы?
…Когда я уже поняла, что попала в руки преступников, и что Тони — просто мальчик, которого они использовали для того, чтобы заманить меня в Болгарию и, разрезав на части, продать мои органы, здоровье мое уже было подорвано. Ну и что, что Тони удалось в очередной раз выкрасть у своих родителей мой паспорт — мне тогда казалось, что я умираю. И даже любовь к Тони меня не спасала — глядя на него, склонившегося надо мной, над моей постелью, я беззвучно плакала, понимая, что мы с ним оба оказались жертвами обстоятельств… Хотя, он же мог предупредить меня о том, что нам нельзя встречаться в доме его родителей, что нам надо было снять какое-нибудь жилье подальше от Варны, и жить себе спокойно… Но по закону я могла оставаться в Болгарии лишь на три месяца — у меня была виза «D», которую продлить я могла бы при условии, что выйду замуж за Тони. А выйти замуж за Тони я пока не могла — он был слишком молод…
