– Вообще-то, будет только одно. – Ломели помедлил. – Вопрос деликатный. Вы знаете, кого я имею в виду, говоря «монсеньор Моралес»? Он работал в приватном офисе его святейшества.
– Лично не знаком, но знаю, что такой существует.
– Вы не могли бы переговорить с ним приватным образом? Это необходимо сделать сегодня – я уверен, он где-то в Риме.
– Сегодня? Это будет затруднительно, ваше высокопреосвященство…
– Понимаю и заранее приношу извинения. Возможно, вы сможете сделать это, пока мы голосуем?
Он понизил голос так, чтобы никто из кардиналов, снимающих свои мантии неподалеку, не услышал его:
– Используйте мой авторитет. Скажите, что как декан я должен знать подробности последней встречи его святейшества и кардинала Трамбле: не случилось ли чего-то такого, что исключало бы возможность для кардинала Трамбле баллотироваться в папы?
Обычно невозмутимый, О’Мэлли уставился на него, открыв рот.
– Извините, что даю вам такое щепетильное поручение, – сказал Ломели. – Я бы, конечно, сделал это сам, но мне официально запрещено контактировать с кем-либо за пределами конклава. Мне не нужно добавлять, что ни одна живая душа не должна знать об этом.
– Конечно.
– Благослови вас Господь.
Он похлопал О’Мэлли по руке и, не в силах дальше сдерживать любопытство, спросил:
– Рэй, вы ничего не сказали о моей проповеди. Откуда такая необычная тактичность? Неужели все было так плохо?
– Отнюдь, ваше высокопреосвященство. Вы прочли замечательную проповедь, хотя я не исключаю, что в Конгрегации доктрины веры кое-кто недоуменно вскинет брови. Но скажите мне: неужели это был экспромт?
– В сущности – да.
Ломели был поражен тем, что его искренность кому-то может казаться игрой.
– Я спрашиваю только потому, что ваша проповедь может иметь значительные последствия.
– Так ведь это наверняка к лучшему.
– Безусловно. Хотя я уже слышал разговоры, что вы пытаетесь подковырнуть нового папу.
– Неужели вы это серьезно? – от души рассмеялся Ломели.
До этого момента ему и не приходило в голову, что его слова можно интерпретировать как попытку манипулировать голосованием в ту или иную сторону. Он произносил те слова, которые вкладывал ему в уста Дух Святой. К сожалению, он не помнил точно фразы, которые произносил. Вот в чем опасность произнесения речи без подготовки, и именно поэтому он никогда не произносил подобных речей прежде.
– Я вам сообщаю только то, что слышал, ваше высокопреосвященство.
– Но это же нелепость! К чему я призывал? К трем вещам: к единению, терпимости, смирению. Неужели коллеги полагают, что нам нужен нетерпимый и самоуверенный папа-схизматик?
