– Я уже наверняка знаю, о чем пойдет речь: вы собираетесь сказать мне, что мы потеряли одного из кардиналов?
– Напротив, декан, у нас, судя по всему, появился лишний. – Ирландец издал нервный смешок.
– Вы так хотели пошутить?
– Нет, ваше высокопреосвященство, – заговорил О’Мэлли серьезным голосом. – Я имею в виду в буквальном смысле: только что объявился еще один кардинал.
– Как такое возможно? Мы кого-то не включили в список?
– Нет, его имени никогда и не было в списке. Он говорит, что он был возведен в кардинальский сан in pectore[30].
Ломели чувствовал себя так, будто ударился лбом о невидимую стену. Он резко остановился посреди холла.
– Это наверняка какой-то самозванец.
– Я тоже так решил, ваше высокопреосвященство. Но с ним говорил архиепископ Мандорфф, и он так не считает.
Ломели поспешил к Мандорффу:
– Что это еще за новости?
За стойкой регистрации две монахини стучали по клавиатуре компьютеров, делая вид, что не слушают.
– Его зовут Винсент Бенитез, ваше высокопреосвященство. Он архиепископ Багдада.
– Багдада? Я не знал, что у нас там есть архиепископ. Он иракец?
– Вряд ли. Он филиппинец. Его святейшество назначил его в прошлом году.
– Да, кажется, я что-то такое вспоминаю.
Перед мысленным взором Ломели возникла фотография в газете. Католический прелат на фоне разрушенной церкви. И его в самом деле возвели в кардинальский сан?
– Вы ведь в первую очередь должны быть осведомлены об этом, – сказал Мандорфф.
– Но я не осведомлен. У вас удивленный вид.
– Я предполагал, что если его возвели в кардинальский сан, то его святейшество должен был известить декана Коллегии кардиналов.
– Необязательно. Если вы помните, он в последнее время полностью пересмотрел каноническое право в том, что касается назначений in pectore.
Ломели пытался говорить беззаботным тоном, хотя на самом деле ощущал это последнее оскорбление острее других. In pectore («в сердце») было древней оговоркой, согласно которой папа имел право возводить кого-либо в кардинальский сан, не называя его имени даже самым близким сотрудникам; кроме самого назначенного, об этом знал один Господь. За все годы в курии Ломели лишь раз слышал о возведении в кардинальский сан in pectore, имя этого кардинала так и не было названо даже после смерти папы. Это случилось в две тысячи третьем году во время папства Иоанна Павла II. До сего дня никто не знал имени этого человека, предполагали, что он китаец и его имя должно оставаться в тайне, чтобы власти не подвергли его преследованиям. Предположительно те же самые соображения безопасности вполне могли быть применимы и к старшему представителю Церкви в Багдаде. Так ли оно было на самом деле?
