Потом отец соединил их руки и кивнул им с одобрением.
– Прадьюмна Кумар, – произнес он и взглянул на Пикея. – Делай все ради того, чтобы у нее не было причин для слез.
– Обещаю, не будет, пока она со мной, – ответил Пикей.
– А если по ее щекам хоть раз потекут слезы – не позволь им упасть на землю, – продолжил отец. Это означало, что Пикей всегда должен быть рядом, чтобы утешить жену.
Потом отец вручил Лотте подарок – новое сари. Пикей понял, что церемония окончена и теперь они муж и жена, хоть и получили пока только благословение на брак. С формальной точки зрения им нужно было еще пойти в местный суд, чтобы зарегистрировать брак, но они не спешили это делать. «Позже успеется», – решил Пикей.
Неся рюкзаки на головах, они прокладывали себе путь сквозь толпу деревенских жителей, собравшихся, чтобы поглазеть на Пикея и белую женщину, которая носила индийскую одежду. Они никогда не видели ничего подобного. Их откровенно разглядывали, но никто не осмеливался подойти или поздороваться. Успехи Пикея в Нью-Дели вызывали у односельчан уважение и восхищение. Теперь его уже не считали изгоем.
Слух о том, что деревенский парнишка, рисовавший портреты женщины-космонавта, премьер-министра и президента, вернулся домой, распространялся со скоростью лесного пожара. В Бхубанешваре генеральный секретарь Академии художеств пригласил Пикея и Лотту на обед, в знак уважения он лично почтительно выдвинул стулья, чтобы они сели, и вел себя подобострастно. После обеда он предоставил им своего водителя, который должен был отвезти их, куда они пожелают, и отправил на вокзал мальчика-посыльного, чтобы купить для них билеты. Лотте, будто королеве, он подарил серебряную диадему. Король Прадьюмна Кумар и королева Лотта. Казалось, весь мир почтительно застыл в ожидании их приказов.
Чувствуя себя почетными гостями штата Орисса, они отправились на автобусе в Пури, где вместе с другими влюбленными парами гуляли по широкому пляжу, а потом поехали дальше, в Конарак, чтобы посетить храм Солнца с его эротическими скульптурами из Камасутры.
Прежде чем она успела бросить первый взгляд на Черную пагоду, как в старину называли храм моряки, Пикей остановился и попросил Лотту посмотреть прямо перед собой. А потом закрыл ее глаза своими руками.
– Сейчас ты увидишь нечто прекрасное.
Он убрал руки.
– Смотри!
«А если по ее щекам хоть раз потекут слезы – не позволь им упасть на землю».
И она увидела храм с каменным колесом. Таким же колесом, как на картине, которая висела на стене ее лондонской комнаты. Эта картина всегда манила ее, она всегда знала, что изображенное на ней сыграет какую-то роль в ее жизни. И теперь, стоя перед храмом, она расплакалась.
