— Лежать! — рявкает Виктор, целясь из автомата.
— Виктор! — слышит он родной голос.
Его женщина, любимая женщина, лежит связанная по рукам и ногам.
— Ах вы твари! — Виктор едва не нажимает на курок.
— Не стреляй! — неожиданно выкрикивает Нина.
Бородатые мужики застывают в растерянности и перестают жевать, у одного из них изо рта вываливается каша из пережёванной сырой картошки.
— Мать вашу! Кто такие? — опускает ствол Виктор.
— Мы… тут… под Нижнегорском коровник строили…
— Развяжите! — гаркает Виктор.
Мужики суетливо подбегают к Нине, стягивают верёвки: — Она на нас бросилась, пришлось связать… извините, — лепечут они.
— Морды вам следует бы набить. Да вы знаете что наделали, придурки? Это же были будущие урожаи!
— Мы голодали, — неожиданно огромный бородатый мужик затрясся в плаче.
— Козёл! — злобно говорит Виктор. — Брось топор!
Мужик откидывает инструмент сторону, испуганно смотрит на Виктора, глаза красные, щёки впавшие, а сквозь рваную рубашку выпирают рёбра.
— То, что козлы, это верно, — Нина отпихивается от рук мужиков, встаёт, пристально рассматривает Аню.
— Привет, — кисло улыбнулась Аня.
— Откуда такая? — недоброжелательно сверкнула очами Нина.
— Из лагеря Димы, то есть, сейчас Идара, — краешком губ улыбнулся Виктор. — Её едва не съели.
— Кто, звери, что ли? — фыркает Нина.
— Людоеды! — выпалила Аня.
— Какие людоеды, — насмешливо прищурилась Нина.
— Она права, — вмиг посуровел Виктор, — на плато объявились самые настоящие людоеды… из зеков.
— Как же так, есть людей? — один из мужиков перекрестился.
— Ты это серьёзно? — Нина внимательно смотрит в лицо Виктору и буквально чернеет, его глаза жёсткие и что-то новое в них появилось, незнакомое и пугающее.
— Серьёзнее не бывает, двоих я отправил на тот свет… вот, автоматом разжился, жаль, что у них ещё один остался. А ещё, с людоедами Идар союз заключил, а это плохо, он настоящий спецназовец. Сейчас они обрабатывают идею по захвату людей на нашем плато. Фактически они хотят рабов из них сделать.
— Это чудовищно, — у самого крупного мужика затряслись губы, он растерянно смотрит, то на Виктора, то на Нину. — Вы нас простите, — ёжится он под строгим взглядом Нины, — бес попутал, вот и связали вас, вы так бросались на нас.
— Я это поняла с самого начала и всё равно вы козлы, — без особой злости говорит Нина. — Попросить слабо было? У меня копчёной рыбой вся кладовка увешена.
Мужики застыли, из губ потекли слюни, Виктор морщится, бросает на землю голубей: — Нина, принеси рыбу, только немного, а то рыгать начнут, а я костром займусь, сегодня у нас будет пир. Как жаль, что теперь о картошке будем только вспоминать, — в досаде он едва не влепил по уху здоровенного мужика, покорно стоящего по стойки смирно, опустив глаза в землю.
