Делая вид, что собирают хворост для костра, они отходят в сторону, затем, прячась за каменными обломками, укрываются в колючем кустарнике. Братья достаточно уверенно карабкаются на скалу, чтобы обойти наблюдателя с тыла, а Виктор, сознательно демонстрирую себя, побрёл по расселине вверх.
Время идёт, братья ничем не заявляют о себе, может ещё не подлезли к наблюдательному пункту, а Виктор выбирается на поверхность и видит долину, окружённую неприступными скалами. В центре горят костры, в отблесках огня виднеются силуэты людей, темнеют палатки, слышатся приглушенные разговоры, щенячье повизгивание.
— Нет, это стоянка не людей Идара, — шепчет сам себе Виктор.
— Ты прав, а место просто великолепное. Ты не находишь?
Виктор подпрыгивает от неожиданности и в свете луны видит насмешливое лицо Викентия Петровича.
— Мы решили сняться с прежнего лагеря, он слишком открытый, защитить его нет возможности. А сюда можно попасть лишь по расселине и она хорошо просматривается.
— Викентий? — Виктор всё ещё не может прийти в себя. — А где… где ребята?
— С ними всё в полном порядке. Неплохие хлопцы, один даже успел в стойку прыгнуть. Я их легонько обездвижил, маленько связал, чтоб не рыпались, уж больно горячие эти молодые волчата. Иди, сам их развязывай.
— Викентий! — Виктор полез обнимать батюшку.
— Похоже, ты удивлён, а ведь вычислил меня. Как тебе удалось определить моё укрытие?
— Я сразу понял, что там кто-то есть.
— Значит у тебя дар, — серьёзно заявляет Викентий Петрович.
Ошалелый происшедшим, Виктор, словно во сне гребёт за батюшкой, натыкается на дёргающихся братьев: — Недоразумение вышло, к своим попали, сейчас я вас развяжу.
Ребята сбрасывают верёвки, с почтением смотрят на бородача, так своим видом походящего на обычного попа из какой-нибудь захолустной церквушки, вот только автомат, висящий на плече стволом вниз, навевает другие мысли.
— Я вас несильно приложил? — по-доброму спрашивает батюшка.
— Мы привычные, — испытывая стыд, произносят ребята, слегка помялись и спрашивают: — А вы кто? Мы прежде не встречались с такими профессионалами как вы, разве, что наш тренер, — искренне вопрошают они.
— Зовут меня, Викентием Петровичем, я священник, — улыбается он глазами.
— Священник?! — в удивлении восклицают братья.
— Да, дети мои.
— С автоматом?
— Такое у меня послушание, дети мои, — батюшка скромно опускает взгляд.
