Петру вдруг мучительно хотелось услышать и эту «отдельную» историю. Но Луиза, сменив тему, уже объясняла, что когда она еще только «ломала себе голову» над тем, чем бы ей в жизни заняться, куда пойти учиться, то у нее просто не оказалось другого выхода:
— Ведь если рассудить, не имеет никакого значения, чему учиться…
Он энергично кивал головой.
— Да начхать мне на все эти викторианские эпохи! Что-то приходит в упадок… Что-то через сто лет возрождается… Ну как же ты не понимаешь, Пэ? Я пошла учиться на этот факультет, потому что это факультет бесполезных вещей. Я просто хотела чему-то учиться, иметь возможность читать, смотреть на мир окружающий… Не просто рот разинув, а чтобы система была какая-то, чтобы раскладывать поступающую в мозг информацию по полочкам.
Петр продолжал кивать.
— В папиной среде, как ты наверное знаешь, образование люди получают, чтобы делать деньги, побольше и побыстрее, — продолжала Луиза. — Стукнуло восемнадцать — галстук на шею и вперед! Для начала, если получится, — в Гарвард. А потом — куда-нибудь в Лондон или на Уолл-стрит. Ковать деньги из ничего! У моего брата полно таких дружков. Я им объясняю: в лучшем случае всё, что вас ждет, — это попасть в реальную сферу. Но реальная сфера — это варить мыло с нашим папой на одном заводе! И вот попробуй им что-нибудь объясни… Им так мозги запудрили, что с ними разговаривать уже невозможно! Им всё кажется, что они будут сидеть в каких-то небоскребах, на самом верху, и миллионы перегонять с компьютера на компьютер. Им уже ничего не объяснишь… Ты согласен?
— Согласен! — Петр уже не знал, что сказать, и лишь разводил руками.
— Я хотела жить как все нормальные люди… Без этой кошмарной опеки. Без жужжания над ухом: надо это, надо то… Но разве ты не знаешь, какой папа зануда? — Луиза перевела дух и продолжала еще более заунывным тоном: — Меня всегда обвиняли в лени. Но дело в том, что я с детства любила одно-единственное занятие — читать! Да еще облака разглядывать. Мне еще четырнадцать не стукнуло, когда я зачитывалась «Анной Карениной»… Нет, ты не можешь этого понять. Ты-то, уверена, и в глаза ее не видел?
— Анну Каренину?
— Вот и разговаривай с тобой… Ее ты не мог увидеть! Она давным-давно покончила собой. Бросилась под поезд! От несчастной любви, между прочим…
— А почему «между прочим»?
— Пожалуйста, не надо, Пэ… Ты же спрашиваешь меня, я тебе и отвечаю…
Впервые назначив Луизе встречу в ресторане при театре, где как-то раз он ужинал с Шарлоттой Вельмонт, Петр сидел в ожидании как на иголках. Он боялся смотреть по сторонам. Что, если появится кто-то знакомый и его накроют с поличным?
