ИК: Буддизм — это главный объект нашей внутренней философской критики. Ты можешь посмотреть на «стену ненависти»[3], которая располагается на кухне.
АК: А вы можете раскрыть секреты творческой кухни и какие-то мини-цитатки огласить?
ОС: Все сэмплы на альбоме мы честно укажем. Это даже не секрет творческой кухни, это обыкновенная порядочность. Когда мы берем кусок произведения Моцарта из записи татарских друзей, то, в общем, их и укажем. То, что огромный поток world music предоставляет нам, мы этим активно пользуемся. А Кормильцев у нас — неисчерпаемый источник мировых впечатлений.
ИК: Если вас, к примеру, интересует текст, идущий на заднем плане в композиции «Не тащит», то его перевод следующий: «Продолжаются свирепства исламских фундаменталистов в Алжире. В северо-западной части Алжира группа исламских фундаменталистов захватила деревню. После чего удерживала заложников в течение пяти дней».
ОС: Ну, и чего ты, Илья, сразу все рассказал?
АК: Не бойся, Сакмаров… Это всё в надежные руки попало. Не пропадет, обещаю.
Интервью частично опубликовано в книге «Хедлайнеры», 2007
Мутация. Еще неизвестно, что вырастет
Станислав Кувалдин
СК: Илья, уже почти три года, как нет «Наутилуса». Не пресеклись после этого ваши связи с миром музыки?
ИК: Нет, я конечно же связан с музыкой. Просто потому, что за многие годы лучше всего научился быть связанным именно с нею. Я решил писать музыку сам.
СК: Вы?
ИК: Наверное, это не самый умный шаг, учитывая, что за плечами есть определенная карьера, но мне всегда хотелось это попробовать. Сейчас у меня есть свой проект — группа «Чужие». Его, кстати, не стоит путать с питерской танцевальной группой с таким же названием, клип которой сейчас крутят по MTV. Потом, мы кое-что пытаемся сделать с Максом Фадеевым. А вообще я в этом отношении человек сложный. Я пятнадцать лет проработал с одним музыкантом. Это так же, как много лет прожить в одном браке.
СК: Кстати, каковы были отношения с Бутусовым? Их можно охарактеризовать как взаимовлияние?
ИК: Новые требования, которые появились в работе с «Наутилусом», безусловно, основывались на самоконцентрации. Перестало интересовать то, что происходит снаружи. То есть мне можно было делать то, что я хочу, с той скоростью, с которой могу. Эстетика вырастала только изнутри.
Это взаимовлияние обеспечивалось общей средой обитания — сходными интересами и общими разговорами. Мы просто пытались создать особую атмосферу некой единой личности, от лица которой пишется песня.
