* * *
Замок проснулся. Всюду оживление, бряцанье доспехов и вкусные запахи с кухни.
После завтрака Леон с Гальгано спустились в темницу. Вонь из камер вперемежку с чадом факелов создавали столь впечатляющее амбре, что они оба подзадохнулись. Кашляя и перхая, Леон, вытирая платком слезящиеся глаза, обратился к местному профосу:[17]
– Почто службу плохо тащишь, дышать невозможно. Уборку не делаешь, солому в камерах не меняешь. Запорю на хрен.
Однако, несмотря на грозные обещания, дальнейший разговор носил вполне мирный характер. Надзиратель, хилый мужичонка с лошадиными зубами, поведал, что убирать запретил хозяин – светлейший маг Брехт.
– Бывший хозяин, – поправился профос.
– Сколько сейчас узников и за что сидят?
– Дык, семнадцать человек, господин хороший, – доложил мужичок, кланяясь Леону, признавая в нем главного. – В основном крестьяне за недоимки. А один сиделец – секретный, сидит почитай уже лет пятнадцать.
– Да ну, врешь поди? – вмешался капитан. – Столько в казематах не живут.
Профос поклялся Единым Творцом, что так оно и есть, а затем добавил:
– Ходят слухи, узник сей – юный баронет, сын прежнего барона, коего маг Брехт извел вместе с семьей. Один малец в живых остался.
Леон с Гальгано удивленно уставились на надзирателя. На кой хрен, спрашивается, несмышленого пацана сажать в каземат? Смутная догадка мелькнула в голове капитана.
– Погодь, попробую угадать. Никак маг не смог отыскать главную сокровищницу барона?
Мужик утвердительно закивал всклокоченной башкой:
– В самую точку попали, господин хороший. На момент захвата замка юный баронет отсутствовал. С дури маг всех убил, а потом колотился лбом о стены – казны не мог сыскать. Тут-то мальчонка с воспитателем и вернулся из Этрека. Они поначалу с гувернантом вместе сидели, но тот через пять лет умер от чахотки. И как ни пытал Брехт мальчишку, толку никакого. Тот, видимо, и сам не знал о сокровищнице ничего.
Зажав нос от смердящей вони, Леон приказал:
– Всех узников освободить, капитан, баронета вели отмыть, переодеть и накормить. Потом сам с ним побеседую. А нехорошего человека мага Брехта, в кандалах и с кляпом во рту, притащить в кузню для вдумчивого допроса. В радиусе двадцати шагов поставишь оцепление, лишние уши не нужны.
Капитан молча ударил себя кулаком в грудь – в воинском приветствии – и поспешил наверх за солдатами. Следом подался и сам Леон, брезгливо думая, что одежду придется отдавать в стирку. Специфичная тюремная вонь, казалось, въелась даже в кожу.
