Целый год. Мой календарь | страница 27

До сих пор обидно.

Я помню, как посреди коммунальной кухни на шаткой табуретке сидел одноногий не очень трезвый дядя Коля с баяном. Он играл на баяне и пел «На границе часто снится дом родной».

А женщина со странным именем Ганя вытирала влажные глаза фартуком. Всплакнула она то ли от песни, то ли оттого, что в этот же момент резала лук для котлет.

Я помню клубящихся в пахучем котлетном дыму теток в разноцветных халатах, вертлявого мальчика Костю, пытавшегося вытащить из-под стола закатившийся туда резиновый мячик, полоумного седого Соломона, стоявшего в дверях с шахматной доской и бессмысленной улыбкой, помню все.

Я оказался единственным, кто на уроке географии в шестом классе смог без запинки произнести слово «Джомолунгма».

За это учительница Ирина Абрамовна поставила мне пятерку. Но за это же меня в классе на некоторое время прозвали «Джома». Полностью-то они не могли произнести это трудное слово, дураки.

Я помню, как в коммунальной кухне женщина Алевтина Андреевна рассказывала женщине со странным именем Ганя про своего покойного мужа. «Такой был добрый человек Валерий Аркадьевич, такой предупредительный. Я вот, например, собираюсь пойти в уборную, а он всякий раз поинтересуется: „А ты, Алечка, газетку-то взяла? Ты возьми газетку-то. Я уж нарвал для этого дела. На комоде лежит“. Как его не хватает, если бы вы знали!»

Я очень мечтал о велосипеде. И однажды папа его все-таки купил. «Орленок». Шикарная вещь.

Я им пользовался целых два дня.

А на третий день я отправился на нем в булочную. Подъехал к булочной, слез с велосипеда и сказал вертевшемуся рядом пацану: «Я сейчас. Я быстро. Посмотришь?» — «Посмотрю, — говорит пацан. — Давай. Иди. Только недолго».

Я и пошел. И это было действительно недолго. Но ему хватило.

Мой дядя Вова, мамин брат, работал на этом заводе во время войны. Он был полковник, инженер по танкам. И что-то там даже важное изобрел, за что имел орден.

Он был единственным из всей нашей безрукой родни, кто умел что-то чинить и мастерить.