— Абсолютнейший комар.
— Ну и можно, наверное, согласиться, что внешне он не вполне Айвор. Но миссис Клеймор — то есть Имоджен Грантли, — вот уж кто действительно настоящая принцесса.
Это я мог себе представить. И устремился мыслью обратно в Оксфорд.
— У нее голос, — сказал папа, — как у...
— Да-да, папочка! Выпей еще чашечку.
Имоджен еще и пела. Природа явно перестаралась. И я решил завтра отправиться в долгую-долгую прогулку, чтоб не услышать ее и снова не влипнуть.
— Воображаю, какая давка на этом вашем черном ходе!
— О, мы в оркестре, конечно, не очень знаем, что там происходит. Но ты нам расскажешь, детка.
Я рассеянно кивнул, думая про Имоджен. Потом:
— Что ты сказала, мама? Я? Расскажу?
— Это в самом начале, детка. Одна сценка...
— Постой! Минуточку!
— Ты бы хоть дослушал, что я хочу сказать!
— Послушай, мама...
— Одна сценка. По-моему, в Венгрии или в Руритании [14], — словом, где-то такое. Ресторан. Она не знает, что он переодетый король, он не знает, что она переодетая принцесса Пафлагонская. Очень остроумная идея. И как он додумался!
— Нет, мама, нет! Я тебя предупреждаю, мама...
— И цыган, конечно, им играет, и тут они влюбляются...
— Нет!
Я заметил, что папа не смотрит ни на меня, ни на маму и так смотрит в чашку, будто читает в ней свою судьбу.
— Только представь, — сказала мама. — Он играет, а у них такой трогательный разговор, и король ему дает набитый золотом кошелек, и он уходит, и тут оркестр тихо-тихо подхватывает тему цыгана, и он — то есть это уже король — начинает петь, сидя с нею рядом... — И моя вдохновенная мама запела на пределе страсти:
— «В сердце моем, о дитя, расцветает заря!»
— Не хочу!
— Послушай, Оливер, — сказала мама, слегка отрезвев. — Не изводи меня! У нас младший Смит изображает цыгана, а папочка за него играет. Но что толку. Он просто смычком в такт музыке не умеет водить. И я вчера предложила мистеру де Трейси. Завтра на заключительном представлении, сказала я, мой сын Оливер с удовольствием нам поможет...
Я в отчаянии ухватился за соломинку.
— Пойми же, мама! Я давно не играю на этой проклятой скрипке! Да и как ты себе представляешь — могу я, по-твоему, до завтра разучить музыку?
— Но этого и не требуется, детка.
— Так что же тогда делает этот ваш цыган? Пюпитр за собой таскает и «Цыганские романсы»?
— Это та музыка, которую ты играл перед тем, как уехать в Оксфорд, — сказала мама. — Помнишь, как она тебе нравилась, детка, ведь ты играл с утра до вечера, ежедневно, три недели! И по-моему, ты дивно играл.
