— Смогу, — кивнул Констант и как-то нехорошо прищурился. В тени ресниц его глаза казались почти черными. — Только почему о-ками-сама Кео решил, что именно вы должны принять участие в поисках?
— Я полагала, лорд асессор сообщил вам, что ками — не только компаньонки, — осторожно сказала я, не без труда удерживая на лице нейтрально-вежливую гримасу. — На самом деле Самадж состоит на службе государства, а наше общеизвестное занятие — наилучшее прикрытие для…
— Шпионажа, — мрачно кивнул секретарь. — Но не для следственной работы. О чем вы умалчиваете, леди Хикари? Лорд асессор все равно выяснит это на Совете.
— Разумеется, выяснит, — охотно согласилась я. — Свяжитесь с ним, господин Эмбер, и предоставьте все ему.
Констант возмущенно фыркнул, но спорить не стал: что такое внутренние тайны, он знал не понаслышке и на самом деле не слишком-то рассчитывал меня разговорить.
Чтобы связаться с лордом асессором при помощи вживленных сенсоров, секретарю пришлось откинуться на спинку кресла и на время отключиться от происходящего. Взгляд Константа остановился и невидяще вперился в мое лицо, и я еще целых две секунды раздумывала и сомневалась, прежде чем сцапать со стола его блокнот, открыть на последней странице — и беззвучно охнуть.
Нет, я уже видела, что он неплохо рисует. Изображение ратуши уже произвело на меня впечатление. Но это…
Из беспорядочных чайных пятен на листе проступали очертания крупной мужской ладони, ласково касающейся женской шеи. Рука была едва намечена. Зато все остальное — изображено во всех подробностях: голова женщины доверчиво запрокинута, ворот одеяния ослаблен, и видна крошечная родинка пониже ключиц; искусанные губы чуть приоткрыты.
Похоже, воспоминания о том случайном прикосновении терзали отнюдь не одну меня. И когда, ради всего святого, он успел разглядеть эту треклятую родинку?!
Я неуверенно покосилась на художника. Констант по-прежнему сидел с отсутствующим видом, опустив расслабленные руки на подлокотники. На белоснежной манжете дорогой рубашки, выглядывающей из-под сюртука, расплывалось крохотное пятнышко от остывшего чая, дивно подошедшего для рисунка.
Ну, раз он так занят… я пролистнула назад.
Карандашный набросок. Женщина на козлах изображена со спины — и спина эта неестественно прямая для ее занятия, но сидеть по-другому натурщица явно не могла: детские привычки наложились на уроки Самаджа, и сутулиться было почти физически невозможно. Из-за позы талия казалась очень тонкой; растрепанная коса лишний раз подчеркивала легкий прогиб в пояснице.
