— А не прокатит, если я предложу вам расплатиться натурой? — немедленно поинтересовался секретарь лорда асессора, несомненно, осознав, за что я мстила.
А я представила себе, как по дороге плетется кибитка, а на козлах сидят два путника с характерно вытянутыми рожами и подкалывают друг дружку, чтобы посоревноваться, у кого рожа вытянется еще сильнее — и невольно расхохоталась.
И осеклась, когда вдруг осознала, как Констант рассматривает меня. Внимательно, чуть удивленно, с ответной улыбкой на губах. Куда только подевался однозначный узконаправленный интерес?
— Лорд асессор был прав, — прокомментировал секретарь. — Вам действительно очень идет улыбка, леди Хикари.
Улыбаться мне резко расхотелось. Что-то в нашем общении пошло категорически, катастрофически не так.
— Несомненно, лорд асессор всегда прав, — подтвердила я и отвернулась.
Лоснящийся, упитанный лошадиный бок энтузиазма не внушал. Ну, изобразила я равнодушие и самостоятельность, а как теперь на эту кручу карабкаться в своих роскошных шелках?
За спиной раздался возмутительный, но очень веселый смешок.
Господин Констант Эмбер оказался еще и зубодробительно мудр и благовоспитан. Он не стал ни тыкать меня носом в мою несостоятельность как наездницы, ни комментировать типично женское поведение, ни даже ехидно спрашивать, не нужна ли мне помощь. Я и пикнуть не успела, как очутилась на лошади, растерянно взирая на секретаря королевского асессора сверху вниз. А он как ни в чем не бывало отвернулся и легко вскочил в седло.
— Едем?
Ужас какой.
Кажется, он мне нравится.
На этот раз я не стала отзывать Зору в сторонку, а сразу объяснила ей, что произошло; поэтому Констант беспрепятственно миновал круговерть табора, оставшись при деньгах, шарфе, сапогах и чувстве собственного достоинства. Причем последнего еще и прибавилось: парочка самых молодых гадалок зазывно улыбались и даже махали ручками, пока мать пропавшего ваандарара на них не шикнула.
После этого секретарь, как и я, будто превратился в невидимку. Нас подчеркнуто не замечали.
Возле своей кибитки я с облегчением сползла по лошадиному боку и сняла с кобылы седло. Та облегченно фыркнула: таскать за собой повозку ей было куда привычнее, чем носить всадника. Констант, судя по ехидной физиономии, уже это заметил, так что я без малейших угрызений совести вручила ему скребок и щетку, а сама, не без труда перетащив сумки в кибитку, нахально задернула за собой полог.
Это в Самадж должна прибыть ослепительная о-ками-сама во всем блеске своего искусства. А в кочевничьей кибитке вполне может покататься самая обыкновенная оборванка в стоптанных, латанных-перелатанных, но восхитительно удобных сапогах и отлично вписывающихся в образ старых штанах Чирикло, кое-как подогнанных по фигуре. Да и толстый слой макияжа ни к чему.
