Наутро Сауд, взяв с собой Маленькую Розу, отправился на поиски какой-нибудь дичи. Видеть их уходящими вдвоем было странно, но я полагал, что наблюдать за охотой принцессе будет интереснее, чем смотреть, как мы целый день возимся с глиной и тростником. Я был не уверен, что им удастся что-нибудь поймать, но подозревал, что в округе полно кроликов, а немного свежего мяса нам точно не повредит. Я не жалел о своем решении не ставить ловушки в горах, но теперь, оказавшись вдали от гор, я вновь вспомнил, что такое голод, и это чувство отнюдь не стало приятнее. По правде говоря, я воспринял этот план с благодарностью: Арва с Тариком большую часть дня будут сплетать тростинки, что Сауду показалось бы скучным, а Маленькой Розе – настоящей пыткой.
Арва и Тарик нарвали тростника и собрали столько глины, сколько мог вместить наш котелок, а я пошел в деревню, чтобы найти подходящего размера деревянную раму, если хоть где-то такая сохранилась. Когда вереск залило утренним солнцем, жужжание стало невозможно не заметить: пчелы беспрестанно сновали туда-сюда между цветами и своими ульями. Поскольку обычно пчелы привязываются к определенному участку, я догадался, что феи воспользовались своей магией, чтобы собрать столько пчел в одном месте.
Они были заняты своим делом, а я – своим, и я знал, что они не тронут меня, если я их не потревожу.
Я нашел развалины дома, который казался менее заросшим, чем соседние, и в котором, судя по всему, не было пчелиного улья.
Я копался в обломках крыши, пока наконец не нашел то, что искал: доски, некогда обрамлявшие окно. В мазанках окна были роскошью, так что этот дом, судя по всему, был довольно зажиточным. Теперь я был за это благодарен.
Я потряс раму, проверяя на прочность, и она не развалилась. Потом проверил соединения на углах. Края досок были скреплены встык, а не внахлест, что делало конструкцию более прочной. Тот, кто строил этот дом, явно вложил в него всю душу. От мысли, что хозяевам пришлось покинуть его, у меня защемило сердце.
К тому моменту, как я вернулся в лагерь, там уже высилась достаточно большая куча тростника, чтобы можно было начинать работу. Арва умела ткать и плести лучше всех нас, успев научиться этому у матери до ее смерти. Она уделяла особое внимание узелкам – потому что тростинки были хрупкими, а также потому, что, в отличие от обычного полотна, это так и останется закрепленным на раме. Основу она натягивала очень туго. Мы хотели, чтобы полотно вышло как можно более плотным еще до промазывания глиной, потому что тогда готовую крышку будет проще донести до места.
