Мужчины переглянулись. Кое-кто, особенно из молодых, выказывал недовольство, словно проглотил горькую пилюлю. Но в конце концов все согласились на время поддержать план Малтби.
Потом стал решаться вопрос насчет Ханстона.
— Я хотел бы поговорить с ним, — бесстрастно сказал Малтби.
Коллинз, самый старый из друзей отца Малтби, несколько секунд внимательно разглядывал его лицо, потом отправился в радиорубку. Вернулся он с горящими от возбуждения глазами:
— Ханстон отказывается появляться здесь. Сказал, что, мол, если ты так жаждешь поговорить с ним, то почему бы тебе не спуститься самому к нему. Питер, это же настоящее оскорбление!
— Скажи ему, что я скоро буду у него, — твердо проговорил Малтби.
Он улыбнулся, глядя на их помрачневшие лица.
— Джентльмены, — продолжил он звонким голосом, — его действия играют нам на руку. Передайте по радио, что в момент серьезного кризиса я спускаюсь к ним вниз, чтобы продемонстрировать наши дружеские намерения. Постарайтесь не переиграть, но пусть в сообщении прозвучит некоторая тревога за мою безопасность. Однако, если через полтора часа я не вернусь, попробуйте со мной связаться. После чего последовательно, начав с предупреждения, переходите к позиции, откуда можно открыть огонь.
Несмотря на внутреннюю убежденность, Малтби ощущал какое-то странное чувство пустоты и одиночества, когда его катер опускался на крышу дома Ханстона. Тот оказался высоким мужчиной в возрасте за тридцать с иронической усмешкой на лице. Когда Малтби вошел в его кабинет, он поднялся ему навстречу для приветственного рукопожатия.
— Мне хотелось оторвать вас от этих ваших болтунов, что считают себя незаменимыми советниками, — сказал он спокойным, приятным голосом. — Ничего оскорбительного. Просто хотелось поговорить с вами наедине. Возможно, мне удастся вас убедить.
Довольно бодрым, хотя и несколько тягучим голосом образованного человека начал он излагать старые аргументы о принципиальном преимуществе мулов. Не было сомнений, что он искренне верил в свои слова, и, слушая его, Малтби решил под конец, что главной бедой этого человека было отсутствие информации о внешнем мире — и общей, и специальной. Ханстон слишком долго прожил в ограниченной среде, характерной для городов мулов, провел слишком много лет, думая и рассуждая, будучи фактически оторванным от реального положения вещей в мире. Как бы ни щеголял он своим умом, Малтби он показался глубоким провинциалом.
— Вы верите, что Пятидесяти Солнцам удастся укрыться от земной цивилизации? — Этим вопросом он закончил свой длиннющий монолог.
