— Нет, неприятно, — ответила Люда сочувственно.
— Вот такая история произошла со мной. Сегодня утром выяснилось, что монтировать новый гидрофон было необязательно. Зря я только сидел ночью в лаборатории.
— Бедный. Как вас жаль, — с искренней отзывчивостью проговорила Люда.
— И знаете, кто в этом виноват? Ваш любимый Василий Иванович…проговорил Миша, подчеркивая слово «ваш». — Разве у нас нет достойных инженеров, которые могли бы заменить Василия Ивановича! — воскликнул он. Почему я должен работать, не жалея себя, чтобы потом мне сказали, что я напрасно старался.
— Постойте! — вдруг громко перебила его Люда, останавливаясь. — Подождите, — продолжала она уже тихо. — Помогите мне разобраться… Почему это вы так настойчиво, вот уже который раз, говорите только о себе? Почему вы не подумаете о Василии Ивановиче? Он ведь больной, зрение потерял.
— Пусть он сначала вылечится, а потом уж работает! — недовольно ответил Миша.
— По-вашему, значит, выходит так: прежде всего нужно заботиться о себе, а на дело и на товарищей можно не обращать внимания?
Люда круто повернула и пошла в противоположную сторону.
— Люда… — взволнованно крикнул Миша.
Ответа не последовало. Девушка даже не оглянулась.
— Люда! Вы меня, вероятно, не поняли? — догнав девушку, виновато сказал Миша.
— Поняла, — резко ответила Люда, не поворачивая головы.
— Что вы поняли? Объясните!
— Я все время внимательно присматривалась к вам. Я не провидец, умеющий с первого взгляда определять человека, за которого, кстати, вы выдавали себя при нашем знакомстве.
— Я шутил.
— Согласна. Но это к делу не относится… Я увидела в вас много хорошего. Вы искренний… Но слишком много фантазируете и занимаетесь собой. Может быть, со временем из вас выйдет неплохой инженер… А пока вам надо поменьше мечтать и побольше работать.
Оба медленно и невесело брели обратно по узкой тропинке к белому институтскому зданию, окруженному зеленой полосой парка. Девушка шла впереди, подставляя ветру непокрытую голову.
— Несмотря на то что вы часто говорили мне разные колкости, я чувствовала ваше дружеское отношение ко мне, — продолжала Люда после некоторой паузы. Это было дорого для меня, так как мне казалось, что я встретила хорошего товарища и друга.
— Это все верно! Я отношусь к вам очень, очень хорошо! — подтвердил Миша, стараясь заглянуть ей в лицо.
— Подозрение, что для вас дороже всего на свете вы сами, появлялось у меня и раньше. А теперь я окончательно в этом убедилась…
