Увидел палатку. Где же Дом?
Дом стоял в нескольких футах от серо-зеленой палатки и, наклонившись, глядел со склона вниз. Теперь он молчал.
Вглядываясь сквозь скрывающую его зелень и нащупывая дрожащими ногами уже знакомые ветви, Люк начал спуск. Чтобы не сорваться, он старался смотреть себе под ноги, а не на землю.
– Дом! – позвал он. – Дом! – Ответа не было, но он продолжал спускаться с ветки на ветку. Его голос казался слабым и нелепым. С трудом находя ногами очередную опору и прижимаясь к стволу всем телом, Люк спускался как напуганный слепец, пытающийся слезть с высокой лестницы. Дрожащий от страха и возбужденный адреналином. Все ниже и ниже, ветка за веткой, пока не повис на руках и не свалился на каменистую почву.
Иглы боли пронзили ноги. Он потерял равновесие и упал головой вперед, ударившись лицом о шишковатый корень, торчащий из земли. Внезапная боль отрезвила его и разозлила. Он встал на колени. Поднялся на трясущиеся ноги, ослабшие от напряжения.
Его взгляд метался по сторонам, в поисках того, что он не хотел видеть. Длинное существо, которое он себе представлял. Черное, идущее размашистым шагом. С влажной ярко-красной пастью.
Но он увидел лишь неподвижную палатку и Дома. Тот вернулся к ней, но все еще оглядывался через плечо. На вершине, вокруг палатки была лишь каменистая почва, серо-черные валуны, темный мох, бледно-желтый лишайник да несколько маленьких, тянущихся к небу деревьев. Фила на холме не было. Небольшая кучка собранных дров валялась у ног Дома, будто тот только что бросил их.
Собственное дыхание оглушило Люка. Пот, смешиваясь с каплями дождя, затекал в глаза. Взгляд смазался, глаза метались по сторонам, пытаясь увидеть худшее. Ему хотелось кричать и бежать куда угодно. Паника захлестнула. Он закричал что-то, чтобы прочистить мозги. Потом заставил себя замереть и успокоиться.
Зрение прояснилось. Угол обзора расширился. Он быстро пришел в себя. И тут на него налетел Дом.
Люк увидел, что того трясет, а глаза у него, как у сумасшедшего. Из раскрытого красного рта доносилось нечленораздельное поскуливание, вперемешку с судорожными вздохами.
Дом вцепился в него, как утопающий. Схватил Люка за куртку, потом поскользнулся и повалился на бок, увлекая его за собой. Они лежали и барахтались на твердой земле, не в силах расцепиться, потому что побелевшие руки Дома мертвой хваткой сжимали куртку Люка. Тот почувствовал, как затрещала в подмышках ткань.
– Дом, – пробормотал он. – Дом, отпусти. – Но Дом повис на нем, будто Люк был спасательным плотом в черной воде. Словно, не желая тонуть в одиночку, вцепился в единственную доступную, безопасную и надежную вещь.
