– Смой с языка свое богохульство! А то навечно отправишься в ад!
Отец бросил таракана в мусорную корзину.
– Покайся, сын, – сказал он, – пока не поздно.
Дэниел ничего не ответил.
Отец взял Библию с прикроватного столика и начал читать вслух:
– «…Головы у коней – как головы у львов, и изо рта их выходил огонь, дым и сера.
От этих трех язв, от огня, дыма и серы, выходящих изо рта их, умерла третья часть людей.
Ибо сила коней заключалась во рту их и в хвостах их; а хвосты их были подобны змеям и имели головы, и ими они вредили.
Прочие же люди, которые не умерли от этих язв, не раскаялись в делах рук своих, так чтобы не поклоняться бесам и золотым, серебряным, медным, каменным и деревянным идолам, которые не могут ни видеть, ни слышать, ни ходить.
И не раскаялись они в убийствах своих, ни в чародействах своих, ни в блудодеянии своем, ни в воровстве своем».
Затем его родители вышли из комнаты, прикрыв за собой дверь.
– Ты будешь спать при свете, чтобы Господь ясно видел тебя, а ты сможешь понять, что нет разницы, светло или темно. Он видит все.
И теперь Дэниел лежал неподвижно, глядя на голую электрическую лампочку в переплетении коричневых пятен на потолке, где однажды случилась протечка; на окна без занавесей, за которыми стояла непроглядная ночь; на распятие на стене справа от себя. Его жгла ненависть. Ненависть к Богу. Ненависть к Иисусу на кресте.
Он сосредоточился на мысли о распятии. Бог так любил мир, что отдал ради него Своего возлюбленного Сына, и каждый, кто уверует в Него, не погибнет, а обретет вечную жизнь.
Он посмотрел на обнаженного мужчину с распростертыми руками, согнутыми поджатыми ногами и опущенной головой. Затем подумал о себе, лежащем здесь, тоже с распростертыми руками. Как они походили друг на друга!
Бог позволил, чтобы Его сына распяли на кресте. Бог убил Своего единственного сына. Ради спасения человечества. Бог относился к Иисусу не лучше, чем к нему относились его собственные родители. В груди у него вскипел гнев, который обжигал его, как раскаленный горн. Он почувствовал, как его обдает жаром. Он начал ощущать, как в его тело вливается какая-то странная энергия. Чувство силы и мощи, которое возникло внизу живота, разлилось в груди, наполнило руки и ноги. Его взгляд оставался прикованным к распятию, и теперь он видел его так ясно, словно оно было не в двенадцати футах на другой стене комнаты, а в нескольких дюймах от его лица.
Теперь он видел мучения распятого. Сведенные мускулы, скрюченные пальцы, ноги, умирающие, как конечности таракана. Распятие начало содрогаться. Сначала несколько легких колебаний, а затем их становилось все больше и больше. Дэниел мысленно приказал колебаниям усилиться. Еще сильнее!
