В девяностые половина экокампаний добивалась успеха, так как в России привыкли ничего не делать законно. Здесь всегда нарушаются законы, и никто не парится. Однако когда кто-то начинает мутить воду, опираясь на политическое давление, то появляются шансы на изменения. В России тех лет политическая система еще не сложилась. В то время люди, которые орут на улице, уже завтра могли быть во власти.
В таких условиях местные власти начинали нервничать, а люди поддерживали экологов. Да и никому не улыбалось жить рядом с вредным производством. Понятно, что когда дело касается кавказских нефтепроводов, то уже никто ничего не сделает. Когда "Хранители радуги" пытались связаться с нефтяной отраслью, то они пролетели – в этой стране всё держится на нефти и газе. Вокруг экологических тем всегда звучало много конспирологии. При любых протестах местные газеты, подконтрольные властям, любили мусолить тему секретных планов Запада по развалу России. Органы открыто меня никогда не расспрашивали, что я тут забыл. Только в лагере на Азове против строительства терминала по перевалке ядовитого химического вещества местные менты пытались узнать, не иностранный ли я эмиссар российских активистов.
Со временем экологи стали получать гранты – они были небольшие, но из-за разницы уровня жизни даже на такие крошечные суммы из ЕС и США можно было снять офис, платить зарплату сотрудникам и печатать журналы. Я привез соратникам в Петербург, город трех революций, украденные в Хельсинки модемы, но ни у кого здесь не было ноутбуков. Автобусный билет, когда я переехал в Москву, стоил два рубля – в несколько десятков раз дешевле, чем в Хельсинки. Я был настоящим богачом со своей студенческой стипендией. Окончательно я перебрался в Россию в девяносто девятом году – я изучал информационные технологии в РУДН, так как мне не хотелось быть единственным иностранным студентом по обмену, как в МГУ.
Нельзя сказать, что Финляндия – это унылая страна, но я не видел здесь перспектив. Это последняя страна мира, где народу нужен анархизм. Здесь в последнюю очередь случится революция – ты можешь делать зоозащитные пикеты и вегетарианские кафе, и, конечно, тебя никто не будет ждать с ножом у подъезда. Революция здесь – задача не самая простая, но обиднее всего, что если она удастся, то ни на что не повлияет. Самое сильное впечатление произвела поездка на захваченный рабочими завод под Выборгом. Предприятие захватили, поскольку сотрудники подозревали нового владельца в желании распродать имущество, которое было недавно модернизировано. Работяги с бумажного комбината почти год сами управляли производством и показывали, что капитализм – это не единственный путь развития.
