Прижимаю руки к вискам. Ну, и зачем я говорю это ей? Да, я давно догадался, еще тогда, когда мы нашли тела пленных с набитыми свинцовыми пулями животами.
— Уходи, Лина.
— Дан, послушай…
— Убирайся!
Она выскакивает за дверь, я впиваюсь зубами в подушку, чтобы умерить ярость. Лина не виновата, вернее, виновата не она одна. Лидер Умано лгал имперцам, чтобы использовать наше оружие и солдат. Не знаю, кого я ненавижу больше: нарьягов, которые замучили тебя, или штормзвейгцев, обманувших меня.
— Прекрати, Дан! В кого ты превратился?
Поворачиваю голову, ты сидишь в кресле, подставив лицо догорающему закату. Спокойный и безмятежный, будто и не умирал долго и страшно со вспоротыми внутренностями. На губах легкая мечтательная улыбка. Если бы я не знал точно, что ты умер и похоронен, бросился бы к тебе, как маленький мальчик, и схватил в объятья. Закрыл глаза, открыл — ты по-прежнему глядишь в окно, больше не обращая на меня внимания. Меня начинает трясти, видимо, все-таки лихорадка.
— Неужели ты спасся, Корд? — хрипло шепчу я.
— Не обманывай себя, Дан, конечно же, нет, — отвечаешь ты.
— Но почему я тебя вижу?
— Наверное, потому что хотел меня увидеть.
Я сошел с ума! Когда видения начинают разговаривать — это типичный признак шизофрении, или от жара мутится в голове.
— Хватит, брат, — резко оборачиваешься ты, глядишь в упор, сощурившись, — ты хотел спросить совета — спрашивай.
Вскакиваю с кровати и оказываюсь возле тебя, у окна. Ветер холодит разгоряченную спину. Мгновение поколебавшись, хватаю тебя за руку: она теплая и вполне похожа на человеческую плоть, погоны на сером кителе мерцают в темноте. Как хочется верить, что это ты, настоящий ты, даже если всего на полчаса вернувшийся из-за незримой грани!
— Они заключают мир, завтра, на рассвете.
— Все возвращается на круги своя, да? — с усмешкой говоришь ты.
— Если бы не я, ничего бы не было…
— Возможно, — охотно соглашаешься ты, — а может, и было бы. Тебе не в чем винить себя — ведь ты поступил по совести.
— Но не по уму. Я не послушал тебя, когда ты пришел меня предостеречь. Ты знал про договор между нарьягами и Штормзвейгом?
— Конечно, ведь в моем распоряжении были разведданные.
Судорожный вздох, грудь раздирают рыдания, хочется прижаться к твоему плечу и самозабвенно жаловаться на свою никчемную жизнь, покатившуюся под откос из-за единственной, фатальной ошибки.
— Я виноват в твоей смерти.
— У тебя мания величия, брат, я не твой подчиненный, — смеешься ты.
