— Caramba! Да вы обалдели! Немедленно свяжите меня с доном Алвано, он вам покажет!
— Заткнись! — отчетливо произносит твой убийца.
Подходит ко мне, лежащему, и приседает на корточки. Я вздрагиваю от страшного хруста его коленей, ощущение, будто там что-то переломилось. Видеть лысый, блестящий в свете ламп череп тоже страшно.
— Что за весть ты нести Алвано?
— Не твое дело! — рычу я, распластанный на полу, как краб. — Ты заплатишь мне за все!
Солдат надо мной поднимает приклад, с молчаливой угрозой занося его надо мной. Сквозь забрало я не вижу его лица, мне кажется, это что-то донельзя механическое, и если нанести ему рану, он истечет машинным маслом.
— Ладно, — неожиданно соглашается Камфу, — пойдем со мной, поговорить с командор.
Такой поворот меня удивил. Я даже растерялся на миг, но карты розданы и приходится играть тем, что есть. Под двумя дулами винтовок и взглядом нарьяга, кряхтя, поднимаюсь, стараюсь незаметно напрячь и расслабить все мышцы, чтобы быть готовым к бою.
Мы идем длинным безликим коридором. Низкий потолок кое-где течет, на полу и стенах круглые бурые разводы, впереди уныло мигает аварийная красная лампа. Мы идем долго, я стараюсь запомнить расположение дверей. У каждой двери чуть сбиваюсь с шага, пытаясь уловить сквозняк — возможно, где-то есть выход, но пока мне не везет.
Камфу первым входит в полукруглое помещение, где на столах громоздится радиолокационная аппаратура. Интересно, что здесь вообще делают нарьяги? Зачем они оказались на аэродроме? Бункер уж больно напоминает бомбоубежище, здесь вполне можно пересидеть небольшую ядерную войну. Черт! Надо выманить Камфу на поверхность!
Меня грубо вталкивают в аппаратную, я валюсь на колени с очередным потоком колоритной брани. Камфу дает солдатам знак выйти и запирает дверь, мы остаемся одни. Нет, я оказываюсь наедине с кровожадным зверем, растерзавшим тебя.
Камфу пытливо глядит на меня, потом берет трубку телефона и, не отводя глаз, набирает номер, что-то переключает на панели. Аппаратную заполняют громкие гудки.
— Говори, — командует нарьяг.
И тут же в трубке раздается высокий мужской голос:
— Чего тебе надо, Камфу? — Алвано тянет гласные и съедает окончания, в его голосе сквозит неясная извращенность, следы несдержанности и порока. Хотя это, возможно, мое предубеждение.
— Отвечай ему, — шипит Камфу.
Я проглатываю застрявший в горле ком.
— Buenos días, дон! — радостно ору на всю аппаратную, — а этот псих не пускал меня поболтать с тобой! Между прочим, по лесам на пузе ползти холодно и сыро, а тут такой приемчик! Gracias, caro!
