— Ну да? — искренне удивился Николай. — Ничего себе…
— А вы за сколько продаете?
— Да я-то что… Я-то не торгую. Сдаю.
— Вы удивительный человек, Коля. Не пьете, не торгуете. Нет, я серьезно! А с девушками? На танцы ходите? Деревня далеко от вас?
— Пять километров.
— А невесты есть?
— Какие там невесты… — пробормотал Николай.
Вошла Вера с бутылкой рубиновой жидкости.
— Вот, — сказала она, ставя бутылку на стол, — на бруснике.
— Это хорошо, что на бруснике, — сказала Лидия. — Ну? Николай!
Николай разлил настойку по рюмкам.
— Значит, познакомились! — Вера торжественно чокнулась с Лидией.
— Темнеет рано, — задумчиво сказала Лидия, глядя в распадок. — Рано темнеет… воют волки…
— Волков здесь нет. На том берегу волки, — сказал Николай. — За десять километров.
— А какая тишь… Дремучая, дремучая тишь… И какая у вас здесь, Николай, скука.
Лидия по ступенькам, вырытым в склоне, начала подниматься к дому. Молодые сосны качались высоко в небе, и небольшой темный домик среди них, банька в распадке, у ключа, и огороженный жердями огород за домом казались ей необыкновенно убогими. Она не могла понять, что держит здесь здорового мужика, побывавшего в городе, хотя бы и в армии.
— Да, скука, — сказала она, стоя на крыльце, — скука смертная…
— Да? — нерешительно спросил Николай, не понимая, о какой скуке она говорит. Сама Лидия — разве это скука? А как из Братска, даже из Червянки его тянет сюда, домой? А как весело пойти с собаками? А ходить целый день, а потом затопить печь в зимовье? Выпить чаю? И сам себе хозяин!
— Не, не скучно, — решительно сказал он.
— Не понимаю! — сердито сказала Лидия. — Нет! Ты ведь мужик! Тебе наверняка нужна женщина, два раза в неделю! Каждый день!
— Да это-то конечно, — Николай усмехнулся. Никогда он не думал, что может так говорить с незнакомой женщиной. А с Лидией, после того как выпили спирта на бруснике, постреляли рябчиков в распадке, он говорил легко. Это-то что ж…
— А-а! — неизвестно чему обрадовалась Лидия. — «Постучался в темное окошко — мне открыла милая моя…» А я уж со своим городским извращенным представлением — ну, извини.
Она новыми глазами глянула на него.
— Это что за птичка? — показала она на крупную пеструю птицу, подлетевшую к самому крыльцу.
— Кукша.
— Стрельнем?
— Не надо. Глупая.
— Совсем? Совсем глупая?
— Совсем.
— Да. Воздух колоссальный. Первые звездочки высыпали… Бр-р! Про-хладно. Пошли в дом.
Николай проснулся оттого, что ему вдруг стало душно, тесно. Просыпаясь, он дернулся в сторону. Ему приснилось, что он упал в берлогу и несколько медвежат ползают по нему, а где-то рядом была медведица, ее горячее дыхание было совсем близко, а он вдруг вспомнил, что он почти голый, нет даже ножа, и страх парализовал его, он никогда так не пугался. Просыпаясь, переходя все границы страха и бессилия, он застонал. И уже проснувшись, понял, что чья-то ладонь зажимает ему рот.
