говорить, в подлинном и собственном смысле, что
конституирующие явления сознания времени (внутреннего сознания времени)
сами впадают в (
имманентное)
время»
[46]. Ведь если бы фазы сознания времени сами принадлежали бы времени, то отсюда следовали бы два одинаково абсурдных возможных следствия, которые Гуссерль не всегда ясно различает. Во-первых, если бы время, в которое «впадают» фазы сознания времени, было попросту объективным временем, подлежащим в первый момент выведению из игры, а во второй момент — конституированию, то в этом случае подлежащее конституированию (объективное время) было бы необходимо для описания того, что позволяет его конституировать (сознание времени). Это означало бы, что сама идея конституирования, по определению
одностороннего, первого вторым оказывается полностью и безусловно разрушенной. Во-вторых, если время, в которое «впадают» фазы сознания времени, есть само имманентное время, как об этом, кажется, говорит только что приведенная цитата, то в этом случае необходимо, чтобы это время было в свою очередь конституировано более глубокой инстанцией. Но в этом случае
каким образом оно конституировано? Разве последняя конституирующая инстанция не будет, в свою очередь, с необходимостью иметь «фазы», которые следовало бы, в порядке омонимии, называть «протенцией», «впечатлением» и «ретенцией»? Но тогда, в свою очередь, они бы, разумеется, не могли быть описаны без «впадения» во время, что неизбежно влечет регресс в бесконечность.
Следовательно, апория, с которой сталкивается Гуссерль, может быть резюмирована следующим образом: одинаково недопустимо утверждать 1) что фазы сознания времени не принадлежат времени и 2) что они принадлежат времени. Первое утверждение невозможно, поскольку сами используемые Гуссерлем понятия (протенция, впечатление, ретенция) прилагаются к феноменам, которые необходимо подчинены определенным темпоральным отношениям: ретенция должна строго следовать за впечатлением, ретенцией которого она является, и т. д. Второе утверждение также невозможно, поскольку оно приводит к альтернативе, каждая сторона которой абсурдна: а) либо фазы сознания времени принадлежат объективному времени и, следовательно, не позволяют его конституировать, то есть показать, как оно становится явным, поскольку им обусловлена их собственная явленность; b) либо фазы субъективного времени принадлежат столь же субъективному времени, откуда в свою очередь возникает вопрос о способе конституирования этого времени, что отсылает нас к третьему уровню конституирования — к абсолютному сознанию, которое, однако, может быть описано только как тоже имеющее «фазы» в непрерывном потоке, в темпоральных модусах ретенции или впечатления, в свою очередь принадлежащих времени, и так до бесконечности.
