…Но как бы там ни было, что бы ни решали люди в гигантском стеклянном кубе института, система действовала сама по себе. И сейчас, когда Андрей Михайлович вышагивал по кабинету, вспоминая путь, пройденный ими со времени «кощунственной» речи профессора Фрейлиха, и споря с пустым креслом, где-то рядом свершался таинственный процесс работы мозга оскорбленного, измученного интригами Поэта.
К вечеру в понедельник время подведет к дуэли, и тогда люди остановят время, чтобы не дать грохнуть выстрелу на Черной речке, и зададут машине тысячи вопросов, которые сформулировал еще Фрейлих. А машина расскажет, как все эта было полтора столетия назад.
Андреи Михайлович прошел к главному пульту, перед ним бесшумно разъехались массивные стальные двери. Он повернул рубильник: в воскресенье система работать не будет, машинам тоже полагается отдых. Он запер двери, спустился вниз, отдал ключ вахтеру Савельичу, единственной живой душе, оставшейся в институте, и пошел домой.
* * *
В воскресенье около пяти вечера в квартире Андрея Михайловича задребезжал телефон.
— Слушаю.
— Чего делать-то? — раздался в трубке сипловатый испуганный голос. — Они все сбежали.
— Кто сбежал?
— Все как есть. Поэт, потом этот Барон… и оба секунданта. Чего делать-то?
Только теперь узнал Андрей Михайлович голос институтского вахтера Савельича. Старик был не на шутку испуган.
— То есть как это сбежали?
— Да ить я всю ночь дежурил, а тут в сон бросило, нечистый попутал. Смотрю, а они уж фьюить из двери — и деру. Я кричу: «Вернитеся, поганцы, без разрешенья нельзя», а они хоть бы что…
Постепенно до сознания Андрея Михайловича начало доходить.
— Кто был в институте после меня?
— Никого, честное слово, никого, токо Лазарь Всеволодович ночевали, обратно чего-то там доводили.
— Все ясно. Сейчас приеду.
Он схватил пальто, шапку и выскочил на улицу, лихорадочно думая: «Ага, вон оно что… драка идей… доказать любой ценой… любой ценой… Проклятый Сальери! И я хорош, развесил уши, развел научные споры! А дело вовсе не в кибернетике, разве наука сама по себе может быть плоха? Разве может быть виновата машина? Если автомобиль сбил человека, не автомобиль же совершил преступление, а шофер. Но как же так, почему сбежали макеты, что за чушь?»
К счастью, удалось поймать такси. Вскоре он был в институте. В проходной оттолкнул Савельича, пытавшегося что-то объяснить, бросился в лифт, лифт не работал по случаю воскресенья, и он бегом помчался по лестнице, на четырнадцатый этаж. Где-то на полпути потерял дыхание, остановился — ноги подкашивались. Кое-как добрался до таблички «14», обессиленный, толкнулся в стальную дверь главного пульта и вспомнил, что не взял у Савельича ключ.
