Командор редко обращался ко мне с поручениями. Он по-прежнему с восхода до заката проводил на судах, придирчиво готовил их к отплытию. Мне иной раз представлялась даже излишней его требовательность к каждой мелочи снаряжения. А количество припасов было ужасающее. Каждый клочок пространства под палубой был забит до отказа. Когда я спустился как-то в трюм, он показался мне похожим на солидный купеческий склад. Вокруг громоздились бочки с солониной, вином, уксусом, растительным маслом, мукой, рисом; висели широкие кошели с водой, связки сушеной рыбы и молочно-желтые круги козьего сыра. Во все щели и отверстия, будто затычки, втиснулись мешки и мешочки с бобами, крупами, сушеным виноградом, черносливом, луком, чесноком. Дальше в полутьме угадывались очертания плотно свернутых в белые кипы запасных парусов, обмотанных канатами. Где-то позвякивали наконечники копий, из угла трюма неслось встревоженное хрюканье: в загончике разместилось десятка два свиней.
— Зачем грузят бревна? — спросил я как-то у Магеллана. — Ведь дрова для варки еды мы сможем достать где угодно, куда бы ни пристали.
Он коротко взглянул на меня и ответил отрывисто:
— Бревна занимают меньше места, чем дрова. Нам некуда будет пристать.
Я вспыхнул, словно сказал непристойность. Неужели командор решил, что я пытаюсь вызнать у него маршрут плавания? «Нам некуда будет пристать…» Колумб, не зная дороги, и то достиг берега Америки за шестьдесят девять дней. На такой срок не нужно заготавливать бревна. К каким же расстояниям, к какому же морю готовится командор?
Я проводил дни в гавани, наблюдая за работами и командором. Компанию мне частенько составлял тот самый юнга-галисиец с «Тринидада». Он оказался веселым и смышленым парнишкой по имени Фердинанд. В подражание Магеллану он называл себя Фернандо. Фернандо был шестым ребенком в крестьянской семье из маленькой деревушки под Оренсе. Отец умер от укуса бешеной собаки, а несчастная мать в одиночку не могла прокормить шестерых. Как раз тогда и докатилась до глухой Галисии весть об экспедиции Магеллана и о наборе экипажа. Фернандо, недолго думая, попросил мать испечь ему лепешек в дорогу и отправился в Севилью через всю Испанию, не зная пути, плохо понимая кастильскую речь. Мать плача проводила его за околицу, а дальше брел он понаслышке, приставая к попутным караванам, бродячим актерам, а однажды даже к шайке разбойников. Разбойники хотели было продать его в рабство, но, узнав, откуда и куда шагает смелый мальчишка в залатанных отцовских штанах и перешитой материнской рубахе, отпустили и дали немного денег: главарь шайки оказался бывшим моряком, был в Африке и еще там слышал о Магеллане. Четыре месяца брел Фернандо до Севильи с изодранными ногами и, наконец, взобрался по трапу «Тринидада».
