За домом Гай копался в автобусном моторе — с кислым любопытством, будто собирал проект для научной ярмарки в школе. Прерываясь, чтобы покурить или постоять в позе “собака мордой вниз”. То и дело он ходил в дом — за пивом из Расселловых запасов, проверяя заодно, все ли заняты работой. Они с Сюзанной были вроде старших воспитателей, могли одним словом или даже взглядом держать в узде Донну и всех остальных. Они будто спутники вращались вокруг Расселла, хотя их преклонение носило разный характер. Мне кажется, Гай следовал за Расселлом, потому что с его помощью он получал все, что хотел, — девочек, наркотики, крышу над головой. Он не был влюблен в Расселла, не падал ниц, не захлебывался от счастья в его присутствии — Гай, скорее, был его подельником, и в каждой его хвастливой истории о том, какие приключения им пришлось пережить и какие трудности вытерпеть, героем всегда был только он.
Он подошел к загончику — в одной руке и сигарета, и банка с пивом, джинсы съехали на бедра. Я знала, что он наблюдает за мной, и сосредоточилась на шланге, на теплом вздымании воды в поилке.
— Дым их отгоняет, — сказал Гай, и я обернулась, как будто только что его заметила. — Комаров, — добавил он, протягивая мне сигарету.
— Ага, — ответила я, — точно. Спасибо.
Я перегнулась через заборчик, взяла сигарету, следя за тем, чтобы вода из шланга лилась в поилку.
— Сюзанну видела?
Вот и Гай уже думал, что я точно должна знать, где она. Мне льстило, что я сторож ее передвижениям.
— В Сан-Рафеле какой-то мужик грузовик продает, — ответила я. — Они с Расселлом поехали на него посмотреть.
Гай хмыкнул.
Он забрал у меня сигарету. Моя деловитость его как будто забавляла, хотя, наверное, он замечал фанатизм, предательски проступавший у меня на лице, стоило мне заговорить о Сюзанне. Как я бежала к ней семенящими шажками. Может быть, он не понимал, почему все это обожание направлено не на него, — он ведь красивый парень, привык, что девочки обращают на него внимание. Девочки втягивали животы, когда он лез к ним в джинсы, девочки верили, что украшения, которые он носил, — это милый признак его скрытых эмоциональных глубин.
— Наверное, в бесплатную клинику поехали, — сказал Гай.
Он жестами, дергая сигаретой, изобразил, будто у него чешется в паху. Хотел, чтобы я посмеялась над Сюзанной, хотел втянуть меня в какой-то заговор против нее — но я ничего не ответила, только мрачно улыбнулась. Он покачался на каблуках ковбойских сапог. Оглядел меня.
