Он быстро глянул на меня.
— Их ведь нет дома, — нетерпеливо вздохнула я. — Так что какая разница.
Тедди кашлянул. Пришел в себя.
— Ну да, — сказал он. — Сейчас поищу.
Тедди провел меня наверх, пес протопал за нами. Полутемная родительская спальня показалась мне и знакомой — на тумбочке стакан с затхлой водой, лакированный подносик с флакончиками духов, — и чужой. В углу обмякли отцовские брюки, в изножье кровати стояла банкетка. Я нервничала, видно было, что Тедди нервничает тоже. Было что-то неприличное в том, чтобы вот так, посреди бела дня, войти в спальню его родителей. Снаружи жаркое солнце расчерчивало жалюзи.
Тедди прошел в гардеробную, я пошла за ним. Если не отходить от него, не будет казаться, будто я сюда вломилась без спросу. Он встал на цыпочки, зашарил в стоявшей наверху коробке. Пока он там рылся, я раздергивала одежду, висевшую на фасонистых шелковых вешалках. Вещи матери. Блузки “в огурцах” и с огромными бантами, угрюмый, тесный твид. Все они казались театральными костюмами, безличными и не вполне реальными, пока я не потянула за рукав желтоватой блузки. У матери была точно такая же, и мне стало не по себе, знакомый золотой ярлычок I. Magnin показался упреком. Я выпустила рукав.
— А побыстрее нельзя? — зашипела я на Тедди, и он промычал что-то в ответ, залез поглубже в коробку и наконец вытащил несколько новеньких банкнот.
Он затолкал коробку обратно и, пыхтя, смотрел, как я пересчитываю деньги.
— Шестьдесят пять, — сказала я.
Я выровняла стопку, сложила вдвое, до ощутимой пухлости.
— Столько хватит?
По его лицу, даже по его шумному дыханию было понятно — попроси я больше денег, и он их добудет. Отчасти мне этого даже хотелось. Упиваться новым для меня чувством власти, проверить, надолго ли еще его хватит. Но тут мы оба вздрогнули: в комнату прискакал Тики. Он фыркал, тыкался носом в ноги Тедди. Я заметила, что у пса даже язык был в пятнах, волнисто-розовый в черную крапинку.
— Вполне. — Я засунула деньги в карман.
Мокрые шорты кусались хлором.
— А когда товар принесешь? — спросил Тедди.
Я даже не сразу поняла, чего он на меня так многозначительно смотрит. Ах да, обещанная “наркота”.
Чуть не забыла, что я у него не просто денег вытребовала. Увидев мое лицо, он исправился:
— Ну, то есть, спешки никакой нет. Если это быстро не делается, ну или еще что.
— Сложно сказать.
Тики обнюхивал мою промежность, я оттолкнула его нос — грубее, чем хотела, перемазав ладонь в собачьих слюнях. Внезапно мне невыносимо захотелось уйти отсюда.
