Саша вертелась на табурете, будто маленький ребенок.
— Ну мы даем, — рассмеялась она, — веселимся до упаду.
Она отхлебнула пива, потом воды, полезная привычка. Но Саша все равно уже заметно размякла.
— Я даже рада, что Джулиан не с нами, — сказала она.
Сказала и сама, похоже, изумилась. Но теперь я знала, что нельзя делать резких движений, нужно дать ей время разойтись, разговориться. Саша рассеянно постукивала по барной подножке, обдавала меня пивным дыханием.
— Он мне не говорил, что уедет, — сказала она. — В Гумбольдт.
Я сделала вид, что удивилась. Она невесело рассмеялась.
— Проснулась, его нет, думала, он, ну, вышел куда-то. Странно, да? Что он вот так взял и уехал?
— Да, странно.
Поддакивала я вяло, мне не хотелось, чтобы она с пеной у рта кинулась защищать Джулиана.
— Он мне написал потом, весь такой — прости-прости. Думал, наверное, что мы обо всем договорились.
Она отхлебнула пива. Мокрым пальцем нарисовала на барной стойке смайлик.
— А знаете, за что его из Ирвайна отчислили? — Она и осторожничала, и ерзала от нетерпения. — Так, стоп. Вы же его отцу не расскажете, нет?
Я помотала головой, взрослая женщина клянется хранить подростковые тайны.
— Ладно. — Саша вздохнула. — У него был препод по стилистике, которого он ненавидел. Такой мудак. Не разрешил Джулиану сдать работу позже срока, хотя знал, что без этой оценки ему курс не зачтут. Ну и тогда Джулиан пошел к этому мужику домой и что-то там сделал с его собакой. Накормил какой-то дрянью. Хлоркой или каким-нибудь крысиным ядом, не знаю точно чем. — Саша поймала мой взгляд. — Собака эта, она была старая, сдохла.
Я с трудом сохраняла невозмутимость. От того, как просто, как невыразительно она говорила, история стала только гаже.
— В универе все знали, что это он, но доказать не смогли, — сказала Саша. — Тогда они его за все остальное отчислили, без права восстановления, вот это все. Такой бред. — Она поглядела на меня: — Да ведь?
Я не знала, что ей ответить.
— Он сказал, что не хотел ее убивать, ничего такого, просто хотел, чтобы она заболела. — Саша говорила нерешительно, примерялась к этой мысли. — Это же не очень плохо, да?
— Не знаю, — сказала я. — Как по мне, так очень плохо.
— Но я ведь с ним живу, понимаешь, — сказала Саша. — В смысле, он платит за квартиру и все такое.
— Куда-то уйти всегда можно, — сказала я.
Бедная Саша. Бедные девочки. Мир раскармливает их обещаниями любви. Как же сильно им нужна эта любовь, только ее почти никому не достанется. Паточная попса, платья, которые в каталогах описывают непременно со словами “закат” и “Париж”. И как грубо потом у них отбирают эти мечты: от рывка разлетаются пуговицы на джинсах, в автобусе мужчина орет на подружку, а на них никто и не смотрит. Горло у меня сжалось от грусти за Сашу.
