Были мелочи, из-за которых стоило бы насторожиться. Какая-то девочка обожглась — кожа на руке вздулась волдырями — и с ленивым любопытством разглядывала ожог. Вонючий нужник, разрисованный загадочными символами, оклеенный изнутри страницами из порножурналов. Гай, описывавший теплые внутренности свиней, которых он резал на родительской ферме в Канзасе.
— Они знали, что с ними будет, — говорил он благодарным слушателям. — Когда корм принесу — улыбались, как нож достану — давай беситься.
Он поправил огромную пряжку на ремне, прохихикал что-то невнятное. Но сегодня же солнцестояние, твердила я себе, это все — языческая белиберда, а если мне не по себе, сама виновата — не могу до конца прочувствовать это место. А ведь столько всего вокруг можно было заметить и полюбить. Дурацкие песенки из музыкального автомата. Поблескивание серебристой гитары, взбитые сливки, которые капали с чьих-то пальцев. Вдохновенные, фанатичные лица.
Время на ранчо смешалось: здесь не было ни часов, ни часиков, секунды и минуты казались условностями, целые дни утекали в никуда. Не знаю, сколько прошло времени. Сколько я прождала Сюзанну, пока не услышала его голос. Прямо над ухом прошептавший мое имя:
— Эви.
Я обернулась и увидела его. Меня так и скрутило от счастья: Расселл меня вспомнил, отыскал меня в толпе. Как знать, может, он даже искал меня. Он взял меня за руку, погладил ладонь, пальцы. Я бестолково улыбалась, мне хотелось любить всех и вся.
В его трейлере было просторнее, чем в других комнатах, на кровати лежало мохнатое одеяло, до меня не сразу дошло, что это шуба. Она была тут самой приличной вещью — на полу валялась одежда, в которой посверкивали пустые банки из-под пива и газировки. Пахло странно, отдавало чем-то скисшим. Думаю, я нарочно вела себя так наивно, делая вид, будто не знаю, к чему все идет. Но какая-то часть меня этого и вправду не знала. Или не придавала особого значения фактам: я вдруг напрочь забыла, как тут оказалась. Тряская поездка на автобусе, дешевая сладость вина. Где мой велосипед?
Расселл внимательно наблюдал за мной. Стоило мне отвернуться, и он наклонял голову, ловил мой взгляд. Он заправил прядку волос мне за ухо, провел пальцами по шее. Ногти он не стриг, неровные краешки царапали кожу.
Я натянуто рассмеялась.
— А Сюзанна скоро придет? — спросила я.
Он сказал мне еще там, у костра, что Сюзанна тоже придет, хотя, может, мне просто хотелось, чтобы она пришла.
— Сюзанне и без нас неплохо, — ответил Расселл. — Я, Эви, сейчас о тебе хочу поговорить.
