— Мне нужен операционный стол, яркий свет над этим столом, много чистых простыней, ваты, кипятка и помощник.
— Все из материалов я тебе сейчас приготовлю! — Сказал Морис. — Но я не могу стать твоим помощником. Ты же сам прекрасно знаешь о том, что теряю сознание при виде крови!
Морис, повернувшись в сторону Вальдемара. поинтересовался:
— А где мои девочки! Что ты с ними сделал, куда полевал?:
— Они сейчас спят в гостиной! Нам их лучше сейчас не беспокоить!
— Ну, что ж, хорошо, что они еще живы! Вальдемар, тебе придется стать ассистентом хирурга на время операции, а я займусь снабженческими делами!
Операция продлилась два с половиной часа, все это время Иван прислушивался к хирургу, четко исполнял его приказы, когда тот требовал подать то один медицинский инструмент, то другой. Два с половиной часа операции в сознании Ивана превратились в некую мещанину различных действий хирурга. Наиболее хорошо он запомнил один момент из всей этой мешанины, когда ланцет хирурга наискосок прочертил красно-синее поле раны. Из этого глубоко пореза высоко в воздух брызнула ярко красная кровь. У него тогда сильно закружилась голова, Иван едва удержался на ногах, не свалился в обморок. После этого эпизода Фролов уже работал на полном автомате, иногда не сознавая того, что именно ему говорил хирург. Он брал в руку и уже держал в руке тот или иной инструмент, который, как он знал, вскоре должен был ему понадобиться.
— Когда я тебе снова потребуюсь хирургом, Иван, то ты только позови и я к тебе присоединюсь! — Сказал хирург, покидая дом, направляясь к автомобилю, в котором за рулем уже сидел Морис. А затем он обернулся и сказал:
— Между прочим, меня зовут, Борис Олберг!
3
За этот нервные день и ночь Иван Фролов сильно устал. Пропустив через ворота во двор автомобиль Мориса, он их закрыл, а затем подошел к вышедшему из автомобиля и закурившему Морису, чтобы ему пожаловаться на свою усталость:
— Морис, эта Монина операция выбила из меня из седла, забрала мои последние силы. Я чувствую себя таким усталым, что у меня едва мозги в голове ворочаются. Поэтому, Морис, хочу тебе предложить, сначала нам немного поспать. Проснувшись же утром мы можем и поговорить, ведь торопиться нам будет некуда!
Морис, блеснув в лунном свете линзами своих очков, согласно, но молча, кивнул головой. Свой окурок он ловко швырнул в урну, и так и, не произнеся ни едино слова, по лестнице начал подниматься на свой второй этаж. Иван же вернулся в свою спальню и, стараясь не разбудить Моню, который снова заснул, разобрал то нагромождение, которое хирург назвал операционным столом в полевых условиях. Затем он из спальни вынес весь мусор, оставшийся после операции. Постелил себе простыню на диване, стоявшего у раскрытого окна. А сам затем пошел во двор, чтобы перед сном подышать ночным воздухом.
