Тоска и Фомич болтали, а я молчал. Фомич рассказывал, какие головокружительные перспективы открываются человеку, работающему в газете. Бесплатно попадаешь на всякие концерты и театральные постановки приезжих артистов. В курсе всего, что и где происходит в городе. И, что самое главное и приятное, на всевозможных презентациях и открытиях магазинов можно неплохо перекусить.
Этот баран демонстративно меня не замечал и беззастенчиво клеился к Тоске. Зазывал её на вечеринку к мэру. Он обещал познакомить с нужными людьми, сулил устроить ей литературную протекцию – и много чего вообще обещал.
– Антонина, – говорил он, – вы не представляете, кто там сегодня будет! Лучшие люди города! Вокально-инструментальный ансамбль! Фуршет! Знаете, что у мэра на фуршет подают? Киви с чёрной икрой.
– У меня здесь дела… – вяло возражала Тоска.
– Да какие здесь дела, скукотища одна, – Фомич презрительно морщил нос. – Помогаете какому-то сопляку… А там устрицы.
– Устрицы? – удивлялась Тоска.
– Устрицы. Самолётом прямо с Адриатики прилетели. Их надо поливать лимонным соком – тогда они начинают пищать. И тут их надо глотать не разжёвывая…
Мне надоело это слушать, и я решил посмотреть, как обстоят дела у Матвейки. Спустившись в подвал, я обнаружил, что наш маленький клиент весьма добросовестно выполняет свою работу. Всё как надо. Гроб трясётся, откуда-то завывания доносятся, Матвейка в меру испуган, но «Илиаду» продолжает читать. Я даже с удовольствием отметил, что сегодня Матвейка бубнит более выразительно. И возможно, ему все эти приключения древних греков даже нравились.
Я быстро утомился слушать про допотопные разборки, к тому же «Илиаду» мне уже приходилось читывать. Поэтому я решил пойти прогуляться по дому, осмотреть территорию.
Я поднялся из подвала, но на верхних ступеньках остановился, поскольку услышал голоса Тоски и Фомича в прихожей.
– Я с боязнью замкнутого пространства легко справляюсь, – говорил Фомич. – Однажды один мелкий пацан залез в трубу, а вылезти не мог никак, за штырь зацепился. Труба узкая, все обконились лезть, а я запросто. У меня вообще страха нет.
– Вообще? – с восхищением спрашивала Тоска.
– Вообще. Страх – это предрассудок. То есть пережиток. Я загоняю его в подсознание усилием воли. Я не боюсь высоты, не боюсь пауков, не боюсь замкнутых пространств. Знаешь, мне кажется, что я ничего не боюсь…
– А я боюсь, – вздохнула Тоска.
– Чего? Я просто почему спрашиваю – потому что знаю прекрасный рецепт преодоления собственных страхов. Скажи мне, чего ты боишься, и я тебя быстренько излечу.
