Переборов замешательство, я ответил вопросом:
— Где вы научились так говорить по-русски?
— В Институте восточных языков.
— Тогда почему в полиции работаете? ― не удержался я.
Атлет засучил рукава свитера, взгромоздил на стол кулаки и холодно напомнил:
— Протокол здесь составляю я. Вопросы задаю тоже я, постарайтесь это понять… Что было причиной инцидента?
— Из-за женщины. Это случилось из-за его жены.., ― сказал я по-французски. ― Жена моего друга ему изменила…
— С кем?
Я развел руками.
— С вами, что ли? — догадался полицейский.
— Со мной.
— И что?
— У него нервный срыв, ведь понятно…
Малый отвернулся к стене. Я не мог не видеть, что он пытается скрыть улыбку. Но как бы я чувствовал себя на его месте, слушая подобные бредни?
— Вы что, в самом деле друзья? ― продолжал он несерьезным тоном.
— В самом деле.
— Хорошо, а в ресторан зачем пошли вместе?.. Если она ему изменяла… с вами?
— Это трудно объяснить… Мы не виделись много лет. Так вышло… Я готов заплатить за понесенный ущерб… Он тоже, я уверен.., ― добавил я. ― Думаю, что не стоит докапываться.
— Успеете, заплатите, ― заверил меня полицейский. ― Штраф будете платить ― это уж точно. И к судье придется сходить. Вас вызовут повесткой…
Меня отпустили первым. Аверьянова освободили через два часа после моего ухода. Я узнал я об этом позднее… Не ложась спать, бросив все свои дела, первым же утренним рейсом они с Валентиной улетели назад в Москву…
Голос Валентины, через три дня прозвучавший на моем автоответчике, не был для меня неожиданностью. Я знал, что она позвонит, как только всё уляжется, как только это будет возможно.
Оставленное ею сообщение было немногословным: она просто продиктовала номер своего мобильного телефона…
Я тотчас перезвонил ей и то, что услышал от нее, дошло до меня не сразу. Ее слова доходили до меня как сквозь туман. Мозги отказывались внять услышанному.
— У него инсульт… Он болел гипертонией… Поэтому на тебя и набросился… Они ничего не поняли… Идиоты! Ему врач был нужен!
— Да что с ним? Что произошло? ― не мог я взять в толк. ― Объясни по порядку.
— Он умер… Прямо по прилету… Не доехал до дома… Сегодня были похороны.
В тот же день я купил билет на московский рейс и уже на следующее утро был в Шереметьеве…
Однако через три недели мне пришлось лететь обратно, чтобы привести в порядок свои парижские дела. Мы с Валентиной решили жить вместе.
Я считал, что самый разумный выход из положения — продать московскую квартиру, недавно доставшуюся мне по наследству. Однокомнатное крохотное логово на Трубной я собирался сдавать, чтобы на что-то жить в Париже. Но пока я даже не успел привести его в порядок. На эту сумму, извлеченную с продажи квартиры, можно было приобрести что-нибудь попросторнее за городом, ведь теперь нас было трое: я, Валентина и ее сын Серафим.
