— Смелое мнение, ― сказал я и, снова переполняясь эмоциями, остановился посреди тротуара. ― Слышали бы вас мои знакомые редактора… из московских журналов! Проклинающие свою работу и свои журналы!
— Тот, кто живет по правилам своего времени, всегда прав, даже если в чем-то ошибается, ― доконала меня Валентина.
— Хорошо, если на то пошло, русский язык… в нем вообще есть что-то особое, когда на нем пишешь, ― сказал я. ― В отличие от французского, английского и даже немецкого, он как-то легко придает стилю что-то затрапезное… А когда начинаешь с этим бороться, заносит в другую сторону. Письмо тут же начинает отдавать каким-то чистоплюйством. Что хуже?
— Нет ничего хуже литературного занудства, ― помедлив, сказала она.
— Да, но когда начинаешь с ним бороться, по-русски это получается грубо. Вот даже сейчас, когда я всё это говорю, всё сказанное вроде бы понятно, а стоит написать, получится тяп-ляп. Та же мысль будет как бы слишком жирно написанной, понимаете?
— Жирно?
— Да… жирно.
— Поэтому Достоевский… немного затрапезный? ― с недоверием уточнила она.
— Думаю, что да. Хотя…
Посмотрев друг на друга, мы рассмеялись, понимая, что теоретизировать дальше уже просто нелепо…
До итальянского ресторана мы так и не дошли. На одной из улочек мы наткнулись на крохотную забегаловку с вывеской «ливанские деликатесы», из дверей которой распространялись такие запахи, что пройти мимо было невозможно.
В округлой застекленной витрине был выставлен довольно скромный выбор закусок ― салаты, холодные блюда из баклажанов и прочее. Чернявый ливанец с каким-то подчеркнутым удовольствием стал расписывать свой «ассортимент», так он и выразился. Перед таким усердием тоже трудно было устоять.
Мы расположились за единственным столиком и уже через минуту с аппетитом уплетали холодные баклажаны, лепешки с мясной начинкой, наподобие шаурмы, поливая всю эту экзотическую снедь белым острым соусом, а затем заказали еще по порции. После такой трапезы ни о каком итальянском ресторане речи быть уже не могло.
— Ну а теперь… куда же вас сводить? ― раздумывал я. ― Я не умею показывать город… Не знаю, что показывать. Вроде бы всё всем известно…
— Вино здесь есть какое-нибудь? ― помедлив, спросила она. ― Потом мы можем… поехать к вам, если вы не против.
Смысл ее слов дошел до меня не сразу. А когда дошел, я заказал бутылку бордо. Но не успел ливанец ее откупорить, как мы решили расплатиться.
Испачкавшись в собственной крови
