— Надо же, так ухаживать за газонами… Какой замечательный, красивый парк! ― моя новая знакомая так и сыпала банальностями. ― Особенно там, где водоем с колоннадой и розы.
— Этот парк принадлежал герцогам Орлеанским. Пока государство его не оприходовало, ― объяснил я. ― Небольшой, но знаменитый. Говорят, Пруст просиживал здесь дни напролет.
— Пруст? В этом парке?
— Он жил неподалеку. На рю де Курсель, это в двух шагах… Сам или его родители, я точно не помню. Отсюда даже дом виден, в котором он жил. Вон с того выхода впереди, видите?
Мы прошагали еще метров сто и, когда поравнялись с железной калиткой, на которую я показывал, я ткнул пальцем в уходящую вдаль перспективу городских зданий:
— Вон там. Угловой шестиэтажный дом с куполом, в конце улицы, видите?.. Мемориальной доски, правда, нет. Не повесили. Однажды я даже пошел проверить.
— Почему?
— Почему не повесили?.. Денег наверное пожалели. Если в этом районе Парижа развешивать мемориальные доски, стены свободной не останется.
Мы взяли левее, туда, где сквозь листву на аллею просачивалось солнце, и продолжали говорить о всякой всячине: о Париже времен «Трех мушкетеров», о местных рыбных базарах, на которых можно купить не только морского черта, но и настоящего, как я уверял — с рогами. А когда мы проделали полный круг и вновь очутились перед колоннадой, я решил, что пора ехать ужинать. Не кружить же по парку до бесконечности.
Китайский ресторан, в котором я заказ столик, находился в Латинском квартале. Путь до него был неблизкий. Но в моем районе приличных китайских ресторанов не было. В прочих же цены часто оказывались мне не по карману. Я предложил пройтись еще немного и взять такси уже с середины дороги…
Несмотря на соседство с бульваром Сен-Мишель, в ресторане было безлюдно. Нас усадили за большой круглый стол, отгороженный от входа аквариумом, в котором шевелились лангусты, крабы и еще какие-то полуживые водяные твари. Положив руки на стол, я ждал от моей гостьи непонятно чего. От воцарившегося молчания нам сразу стало неловко.
— Вы часто здесь бываете? ― спросила она таким тоном, словно хотела мне чем-нибудь угодить.
— Нет, в третий или четвертый раз. А привел меня как-то знакомый, фотограф из Магнума… Завсегдатай и жуткий гурман, ― уточнил я непонятно зачем, поймав на себе ее оживившийся взгляд. ― Слоняясь по миру, он изучил все кухни мира. Говорит, здесь неплохо…
— Тоже русский? Ваш друг?
— Наполовину… Он провел на Западе двадцать лет. За такой срок человек превращается в гибрида, вы же видите… Перед вам неплохой экземпляр, ― пошутил я.
