Я растерянно оглядывалась, стараясь немного очнуться ото сна. Мама тянула меня к шкафу, чтобы я собиралась, но я не могла отвести взгляда от собранной сумки:
— Куда уехать? Я никуда не поеду. Пап, может, ты прекратишь разбрасывать мои вещи? И когда вы успели все это собрать?
Мама, полностью одетая в платье и накинутый сверху ажурный синий платок, взяла мое лицо в ладони и пристально посмотрела на меня серыми глазами:
— Послушай, у нас нет на все это времени. Сейчас ты сядешь на лошадь и поскачешь в сторону северной границы. Переночуешь в сарае, где мы держали лошадей, когда приезжали к дяде Томсону. Пожалуйста, не задавай вопросов, — ее голос срывается, и она прячет глаза, — когда-нибудь ты поймешь нас, детка.
Меня трясет. Отец накидывает мне на плечи пальто и с силой сжимает мою руку:
— Будь сильной, хорошо? Что бы там ни было, ты должна быть сильной.
— Я не сдвинусь с места, пока вы не объясните мне, что происходит, — оттолкнув его, рычу я.
Мама закрывает рукой рот и из ее глаз начинают течь слезы, заставляя меня вздрогнуть прямо как в детстве. Быстрым жестом она надевает мне на средний палец маленькое рубиновое колечко:
— С днем рождения, малышка. Прости меня. Прости нас, пожалуйста…
Отец придвигает меня к себе и одаривает тяжелым взглядом:
— Эланис, сегодня ты стала взрослой. Тебе придется научиться бороться за себя, отстаивать свое место в мире и свою жизнь. Ты сейчас ценнее всех сокровищ в королевской казне, ценнее Просветителей и их дара. Ты должна сделать то, что велит тебе мама, а дальше — позаботиться о себе. Пообещай мне заботиться о себе.
— О чем ты говоришь? — недоуменно пячусь от него я.
Папа лишь качает головой, подталкивая меня к двери.
— Мам? — бормочу я, но мои слова остаются без ответа.
Когда до меня доходит вся серьезность их намерений, я изо всех сил сжимаю губы, чтобы сдержать рвущиеся наружу рыдания. Я смотрю на маму, которая прячет лицо в ладонях и на папу, который кажется постаревшим лет на десять с прошедшего вечера.
— Вы не можете выгнать меня. Кто позаботится о вас? Я должна помогать маме по хозяйству, ты целыми днями на работе…а теперь вы отправляете меня куда-то, не сказав ни слова…
— Единственное, чем ты можешь нам сейчас помочь — своим отъездом. И себе тоже. Ты мне веришь? Скажи мне, Эланис, ты веришь мне? — его голос дрожит, как будто он сам сомневается в своих словах.
Я теряюсь в собственном разуме, не зная, что мне делать. Моя преданность родителям тянет меня подчиниться их просьбе, но страх удерживает меня на месте. Мама в отчаянной мольбе заламывает руки, а отец с силой стискивает мои плечи:
