Я взяла у порога веник и совок и вымела останки Весёлого Цыплёнка Фреда. Оуэн и Геркулес уселись у холодильника и наблюдали. Оуэн потянулся к совку, похоже, его посетила идея схватить тушку и удрать. Я оглянулась на него.
— Даже не думай.
Он вернулся назад, сел и недовольно заворчал. Я открыла крышку мусорного ведра и вытряхнула совок.
— Фред был хорошим цыплёнком, — торжественно произнесла я. — Он был весёлым цыплёнком, нам будет его не хватать.
— Мяяв, — взвыл Оуэн.
Я смахнула в мусор остатки игрушки с кошачьей мятой.
— Покойся с миром, Фред, — и захлопнула крышку.
Убрав веник, я стряхнула с майки кошачью шерсть и вымыла руки. Глянув на себя в зеркало над раковиной, я поняла, что Геркулес прав — зачёсанные за уши волосы выглядели получше. Моя спортивная сумка с полотенцем и парусиновыми туфлями для занятий тай чи лежала в шкафу. Я поставила её у двери и вернулась проверить, есть ли у котов свежая вода.
— Я ухожу, — сказала я.
Но оба кота исчезли, и никто мне не ответил. Остановившись взять ключи и сумку, я закрыла за собой дверь и направилась вниз по Маунтин-роуд.
Желто-оранжевое солнце низко висело над озером Пепин. Был типичный для Миннесоты теплый вечер, без бостонской липкой влажности конца июля. Я перевесила сумку на другое плечо. Не собираюсь думать о Бостоне. Теперь мой дом — Миннесота, по крайней мере на ближайшие восемнадцать месяцев.
Извилистая улица вела к центру города. Я спускалась с холма, и скоро внизу показалась крыша библиотеки. Это кирпичное здание, защищённое от воды каменной стеной, располагалось как раз посреди береговой линии. С одной стороны было большое витражное окно, а купол медной крыши украшал оригинальный железный флюгер.
Бесплатную публичную библиотеку в Мейвилл-Хайтс — библиотеку Карнеги — построили в 1912 году на деньги, пожертвованные промышленником и филантропом Эндрю Карнеги. Теперь её восстанавливали и модернизировали к празднованию столетней годовщины. Поэтому я и находилась в этом городе уже несколько месяцев.
Мне предстояло работать здесь ещё полтора года — руководить реконструкцией, которая уже почти завершилась, обновлять собрания книг, заниматься компьютеризацией картотеки и настройкой бесплатного доступа в интернет для клиентов. Я постепенно узнавала, что читают жители города, как будто понемногу знакомилась с каждым из них.
Остановившись у подножия холма, я огляделась и перешла через дорогу к библиотеке.
Олд-Мэйн-стрит тянулась вдоль берега, от театра «Стрэттон», мимо отеля «Джеймс» к пристани. Мэйн-стрит продолжалась от пристани до окраины города, где сливалась с трассой. Из-за наличия двух Мэйн-стрит иногда бывало нелегко понять, куда идти, если только вы не жили в Мейвилл-Хайтс очень долго. Все улицы, ведущие с одного конца города на другой, повторяли изгибы береговой линии. Поперечные — в основном, вверх и вниз по холму, к Шиповниковому Утёсу. Как я узнала, из камней утёса построена большая часть фундаментов великолепных старых зданий в центре города. Мне в Мейвилл-Хайтс больше всего нравилась набережная с огромными вязами и каштанами, обрамлявшими берег. Она тянулась от старых складов на окраине, минуя центр города с его магазинами, лавками и офисами. Мейвилл ещё оставался одним из деловых центров на Миссисипи, но сейчас его посещало всё больше туристов. От подъезда отеля «Джеймс» можно было увидеть баржи и лодки, снующие по реке так же, как и сто лет назад.
