— Я понимаю, Гевин, что ты меня не хочешь, но если перспектива возвращения ко мне была такой отвратительной, зачем послал книгу?
Он свёл вместе светлые брови, а прекрасное лицо омрачил шок. Гевин несколько раз открывал и закрывал рот, прежде чем произнести:
— Что за бред? И о какой книге ты говоришь? Я не присылал книг.
Теперь она чувствовала себя дурой. Он даже не думал о ней? Столько ночей она лежала без сна, желая его. Её тело ныло по ощущениям его мозолистых рук на голой плоти, по тому, чтобы вновь ощутить налитый ствол в своём теле. И посчитала книгу напоминанием о его страсти к ней. Она сглотнула и кивнула на столик рядом с кроватью, где лежала книга.
— Она лежала в тканях, которые ты прислал.
Гевин взял в руки книгу в потрёпанном кожаном переплёте, а Элеонор отвернулась к камину. Гевину будет противна её похоть? До сих пор он поощрял эту её сторону и толкал на головокружительные высоты страсти.
Что случилось, после чего он так изменился? Война его так повредила, что от мысли об Элеонор его тошнило? Она стала настолько непривлекательной для него? Неужели экзотическая язычница заняло её место в сердце Гевина? От этой мысли на сердце стало тяжело, и она тихо всхлипнула.
Гевин откашлялся. Элеонор боялась встретить его взгляд, но трусихой не была. Поэтому, вздёрнув подбородок, повернулась к нему. Его чувственные губы изогнулись в улыбке. Её грудь сжалась при виде её. Она любила его улыбку, хотя Гевин редко улыбался.
— Халид — мавританский лорд, с которым я торговался, послал её, чтобы отпраздновать моё возвращение домой.
— Понятно. — Она вновь уставилась на огонь, тихо вздыхая и опустив плечи. — Прежде чем лечь спать, пойду, проверю кухню, спрошу, всего ли у них в достатке.
— Я тебя провожу.
— Не надо, мой господин. У тебя был долгий и, несомненно, утомительный путь домой. Тебе нужно отдохнуть. — Если повезёт, он будет крепко спать, когда она вернётся. Широко улыбаясь и мимолётно посмотрев Гевину в глаза, она направилась к двери и только положила руку на щеколду, когда услышала:
— Остановись.
Она замерла от его приказа, глубокий голос прошелестел по нервным окончаниям. Гевин говорил с ней так, когда контролировал удовольствие, с изысканной осторожностью оттягивая его. Почему она должна мучить себя этими воспоминаниями?
«Не думай об этом, Элеонор. Это в прошлом. Готовься встретить будущее, о котором сёстры всегда говорили».
Не думать.
Не говорить не к месту.
Родить наследников.
