Горькому убить Пешкова не удалось. Пуля, пробив легкое, застряла в спине.
Пулю вырезал ассистент хирурга, профессора Казанского университета Н. И. Студентского — И. П. Плюшкин, и операция прошла удачно.
Однако на третий день в больницу на обход приехал сам Н. И. Студентский, известный своей грубостью. Он чем-то обидел прооперированного. «Горький», не оставлявший своих замыслов, тут же воспользовался ситуацией. Шепнул что-то Пешкову и тот, схватив большую склянку хлоральгидрата, выпил его… Алексею промыли желудок.
Потом несостоявшегося самоубийцу, пригласили (так полагалось в православном государстве) на духовное собеседование. Позднее писатель вспоминал: «Допрашивал иеромонах, «белый» священник, а третий — Гусев, профессор Казанской духовной академии. Он молчал, иеромонах сердился, поп уговаривал. Я заявил, чтоб оставили меня в покое, а иначе я повешусь на воротах монастырской ограды»[3–2, с. 106]. Немедленно отправить своего подопечного в ад — это намерение вселившийся в него бес выполнял упорно.
В 1892 году Алексей Максимович писал… «Пуля в лоб или сумасшествие окончательно. Но, конечно, я выбираю первое»[3–2, с. 62].
В творчестве Горького, особенно раннем, — очевидный избыток самоубийц. Начнем с самоубийства Сокола, приветствуемого автором, в отличие от «мудрости» Ужа. А разве не убивает себя Данко, пусть и ради людей? Кончает с собой красавец и силач Коновалов. Илья Лунев в романе «Трое» разбивает себе голову о стену. Вешается на пустыре возле ночлежки Актер…
Своей «суицидальной» литературой Горький тоже как будто бы «откупился» от демона самоубийства. Забросил в сознание миллионов читателей выгодную инфернальному миру идею и за это самого его — до времени — бесовский мир как бы оставил в покое[11].
Отношение к самоубийцам зрелого Горького — резко отрицательное… На трагедию Маяковского он отозвался почти презрительно: «Нашел время…»
Кстати, и герой рассказа «Случай из жизни Макара» постепенно выздоравливает и возвращается к реальной жизни, навсегда отбросив мысли о смерти.
И это — на фоне разраставшегося «вертеризма». На фоне того, что самоубийство стало даже темой газетных шуток. (Рисовали, например, повесившегося на осине человека и делали подпись: «Подосиновик»… Очень смешно!). Горький отмечал: «Эпидемия самоубийств среди молодежи — в тесной связи с теми настроениями, которые преобладают в литературе, и часть вины за истребление молодой жизни современная литература должна взять на себя.
