Воронцов взглянул в окно. День был на редкость тихий. Белое безмолвие — как в книжках пишут. А напряжение росло с каждой минутой. Так было в Афгане — горы и полное безмолвие, абсолютное до тех пор, пока внезапно не взрывалось автоматными очередями. Прошлое не забылось. Оно сидело в памяти как опухоль, притаившаяся и дожидающаяся своего часа, чтобы разрастись и пустить метастазы.
Геннадий Николаевич Пахомов работал в отделе по борьбе с терроризмом. По возрасту и заслугам мог бы уже и возглавлять, но к бумажной работе и общению с начальством, кроме отвращения, ничего не испытывал. И, словно чувствуя это, его каждый раз обходили с назначением. В январе у Пахомова выдался отпуск, и как раз вовремя — дочка порадовала внуком. Правда, зная папин крутой нрав, объяснить, кто его отец и где того искать, категорически отказалась. Неделю Геннадий Николаевич с женой провели в приготовлениях к пополнению, а когда пошла вторая, им в роддоме выдали орущего младенца, а вот дочку обещали вернуть только через несколько дней — что-то с ней там приключилось — то ли простуда, то ли с молоком, — но не опасное, это предки усвоили.
Занимались внуком по очереди. Один несет вахту, другой отсыпается. Иначе не получалось. Слишком горластый оказался мальчуган. Звонок Николая пришелся как раз на смену дежурства — Пахомов уже был готов принять орущего малыша из рук жены.
— Я слушаю.
— Привет, Пахомыч.
— Коля?!
От неожиданности Геннадий Николаевич даже сел, а жена застыла напротив, и младенец наконец прекратил крик.
— Я на минутку.
— Как ты?
— В порядке.
— Врешь. Позвонил бы мне, как же, если бы был в порядке! Или назад решил проситься? Так я с радостью…
— Нет, мое решение в силе. Ты ведь помнишь.
— Помню.
— Мне нужна справка по одной девчонке. — Слово «девчонка» он произнес с пренебрежением. — Лия Светлова. Родилась в восьмидесятом в Ашхабаде.
— И что тебя интересует тут?
— Семья — раз. Родственники. И счет в банке, если он есть.
— Со счетами сейчас сложнее, но посмотрим, что можно сделать.
— Скоро ждать?
— Денек-другой. Но от встречи ты на этот раз не отвертишься.
— Не буду, — пообещал Николай, попрощался и положил трубку.
Геннадий Николаевич, не слыша детского крика, задумавшись сидел на диване.
— Надеюсь, ты не собираешься сбежать на работу и бросить меня одну? — с ужасом спросила жена. — Кто это был?
— Колька Воронцов.
— Тот, что спас тебя?
Жена положила ребенка в коляску и перестала обращать внимание на его крик.
