— У нас билеты на эти места. И нам не нужно ни каких других доказательств, — говорит этот козёл.
Ни хуя себе!
— Эй, ты! — говорю я. — Я с тобой заговариваю, наглый мудак!
Хмырь поворачивается ко мне. Я встаю:
— Ты слышал, что мой приятель сказал? Катись отсюда, короче, член очкастый! Я тебе говорю, двигай давай! — И я показываю ему пальцем на проход посреди вагона.
Тут его дружок говорит:
— Да пошли отсюда, Клайв! — И они сваливают. Вовремя сваливают, бляди.
Я уже думал, что тут всей этой истории и конец, но нет, эти мудаки возвращаются и тащат с собой сраного билетного контролёра.
Этому парню, сразу видно, всё глубоко до пизды, он просто делает свою работу. Он тут же начинает грузить нас на тему, что это места этих мудаков и всё такое, но я ему тут же заявляю прямо в лоб:
— Мне от души насрать, приятель, что там у этих говнюков в их вонючих билетах написано. Когда мы сели на эти сраные места, нигде не было написано ни слова о том, что они забронированы. Теперь мы отсюда никуда на хуй не пойдем. Дело ясное, базарить не о чём. Вы берёте за ваши сраные билеты до хера бабок, так вот проверяйте в следующий раз, чтобы всё было чин чинарём.
А он мне говорит:
— Наверное, карточку кто-то убрал.
Этот козёл, он точно добром не кончит.
— Может, кто-то и убрал, а может, и нет. Не моё вонючее дело. Я уже, типа, сказал: места были свободные и мы на них сели. И нечего тут больше базарить.
После этого контролер начал препираться с теми самыми гнойными пидорами, пытаясь им объяснить, что тут уж он ни хера не может поделать. Тогда они стали угрожать, что нажалуются на него и тогда его выпрут со службы.
Один мудак, сидевший в ряду перед нами, все время вертелся и смотрел, что у нас такое происходит.
— У тебя к нам какие-то вопросы, приятель? — рявкнул я. Мудел уловил намёк и отвернулся. Говно трусливое.
Рента тем временем заснул. Рыжий говнюк нажрался, видно, до зелёных соплей. Его пакет наполовину пуст, большую часть пива он уже оприходовал. Я беру пакет с собой в нужник, где отливаю из него немного пива и наполняю его до половины моей мочой. Вот ему, уебку, за то, что карты забыл! Пусть попьёт коктейль: две трети пива, треть — моя моча.
Я возвращаюсь назад и ставлю пакет на место. Мудак дрыхнет вовсю, и одна из куриц тоже. Другая уставилась в ёбаную книгу. Две дырки. Даже и не знаю, кому бы из них я охотнее вставил — пухлой блондинке или той, которая тёмненькая.
Я бужу рыжего говнюка в Питерборо.
