Мэтти и Кочерыжка с трудом встают и плетутся в спальню. Я иду вслед за ними, подталкиваемый сзади Кайфоломом. Присутствие смерти в комнате я почувствовал ещё до того, как увидел малышку. Она лежала лицом вниз в своей кроватке. Совсем холодная и мертвая, с синими кругами под глазами. Мне даже прикасаться к ней не нужно было, чтобы это понять. Лежит словно кукла в ящике с игрушками. Такая крошечная. Такая маленькая. Маленькая Луна. Жуткое дело!
— Маленькая Луна… Боже мой, чувак, не могу поверить… какой ужас… — говорит Мэтти, тряся головой.
— Как это, бля, хуёво… ну, типа бля… — Кочерыжка роняет подбородок на грудь и тяжко вздыхает.
Голова у Мэтти по-прежнему трясется. Он выглядит так, словно вот-вот сдуется, как воздушный шарик.
— Я повалил отсюда, чуваки. Не могу смотреть на это блядство.
— Пошёл на хуй, Мэтти! Ни один говнюк не выйдет отсюда! — кричит Кайфолом.
— Остыньте, чуваки. Остыньте, — еле слышно бормочет Кочерыжка.
— У нас здесь полно ширева. По улице уже несколько недель толпами ползают чёртовы наряды. Мы получим срок и надолго сядем. Там снаружи каждый второй ублюдок — полицейский, — говорит Кайфолом, пытаясь взять себя в руки.
Мысль о копах всегда помогает взять себя в руки. В отношении наркотиков мы придерживаемся классических либеральных убеждений и яростно выступаем против вмешательства государства в любых формах в нашу частную жизнь.
— Верно, но всё же нам нужно отсюда сваливать. Как только мы свалим и унесём отсюда всё ширево, Лесли сможет вызвать врачей и полицию, — поддерживаю я Мэтти.
— Ну… может, нам всё же стоит остаться с Лес, типа. Ну, мы же её дружбаны и всё такое. Прикинь? — встревает Кочерыжка.
Подобная солидарность выглядит несколько нереально при сложившихся обстоятельствах. У Мэтти вновь начинает трястись голова. Он только что отсидел шесть месяцев в Саутоне. Если он снова попадет туда, то мало ему не покажется. А на улице и вправду было полно свиней. По крайней мере нам так казалось. Яркие образы, нарисованные Кайфоломом, произвели на меня гораздо больше впечатления, чем призывы Кочерыжки к сплоченности. К тому же не могло быть и речи, чтобы смыть все наши запасы ширева в унитаз. Я предпочел бы сесть в тюрьму,
— Я так это понимаю, чуваки, — говорит Мэтти, — это же ребенок Лесли, прикинь? Может быть, если бы она за ним лучше смотрела, он бы и не умер. Мы-то тут при чем?
Кайфолом начинает потихоньку пыхтеть.
— Мне неприятно это говорить, но Мэтти прав, — говорю я.
