Несмотря на свои сомнения относительно концерта, она понимала, что единственная альтернатива — это остаться дома и таращиться в ящик. В частности, смотреть вместе с матерью и её засранцем-братом «Игру поколения Брюса Форсайта». Дядюшка всегда приходит в невероятное возбуждение, когда предметы начинают появляться на ленте конвейера, и называет их вслух громким визгливым и манерным голосом. Мама ей в гостиной даже курить не позволяет. А вот Дуги, своему слабоумному дружку, позволяет. Для него курево — хиханьки-хаханьки, а для Нины — основная причина рака и сердечных заболеваний. Так что покурить Нина уходит в спальню, а это страшная морока. В спальне холодно, и пока радиатор разогревается, Нина успевает выкурить, наверное, пачку «Мальборо». Нет уж, пусть идут они в жопу — сегодня вечером Нина попробует счастья на концерте.
Выйдя из ванной, Нина бросила взгляд на дядюшку Энди. Труп лежал на кровати, прикрытый простынями. «Могли бы рот-то ему закрыть», — подумала она. Из-за открытого окоченевшего рта создавалось такое впечатление, словно дядюшка, напившись, воинственно спорит с кем-то о футболе или политике. Тело казалось очень тощим и морщинистым, но таким оно было и при жизни. Она вспомнила, как её щекотали под рёбрами эти настойчивые, вездесущие, костлявые пальцы. Возможно, дядюшка Энди умер уже давно.
Нина решила порыться в ящиках и посмотреть, не найдется ли у тетушки Элис каких-нибудь трусиков, которыми можно было бы воспользоваться. В верхнем ящике комода оказались сплошные носки и майки дядюшки Энди. Белье тетушки Элис лежало во втором ящике сверху. Нину поразило, каким разнообразием оно отличалось: там было всё, от невероятного размера панталон, доходивших Нине ниже колен, до крошечных кружевных трусиков, которые Нина с большим трудом могла представить на своей родственнице. Одна пара была сделана из того же материала, что и чёрные кружевные Нинины перчатки. Она сняла перчатки, чтобы попробовать, каковы трусики на ощупь. Хотя они ей очень понравились, она всё же взяла розовую пару в цветочек и отправилась обратно в ванную, чтобы надеть их.
Спустившись вниз, она обнаружила, что за время её отсутствия чай в качестве катализатора социального контакта сменился алкоголем. Доктор Сим стоял со стаканом виски в руке и беседовал с дядюшкой Кении, дядюшкой Бобом и Малькольмом. Она задумалась, станет ли Малькольм расспрашивать доктора про фаллопиевы трубы. Мужчины пили с видом серьёзной решимости на лицах, словно выполняли некий долг. Несмотря на общее горе, в воздухе тем не менее витало что-то вроде облегчения. У Энди был уже третий инфаркт, и теперь, когда он оказался последним, все могли жить дальше спокойно, не вздрагивая каждый раз, когда в трубке раздавался голос Элис.
