— Ну… некоторым образом, — сказала она и как-то странно засмеялась.
Рентой отчаянно пытался понять, в чем тут дело. Что-то явно было не так.
В это время в комнату зашел мужчина. Он холодно кивнул Рентону, который в ответ выдавил жалкую улыбку.
— Это Марк, — сказала женщина.
— Ага, — сказал парень ни к чему не обязывающим тоном.
Рентон подумал, что оба они выглядят примерно на его годы, хотя с возрастами он всегда попадал пальцем в небо. Диана, судя по всему, была несколько моложе. Возможно, пустился он в рассуждения, они испытывают к ней извращенные родительские чувства. Он часто замечал такую черту за старшими товарищами, которые пытаются контролировать тех, кто моложе их, живее и пользуется большим вниманием в компаниях; обычно это связано с тем, что они завидуют тем качествам, которыми молодежь обладает, а они нет. Свою зависть они скрывают под личиной снисходительной покровительственности. Он ощущал это и начал испытывать к ним враждебность.
Но тут рассуждения Рентона были прерваны очередным потрясением, которое окончательно сбило его с толку. В комнату вошла девочка. От одного её вида у Рентона пошёл мороз по коже. Она выглядела точь-в-точь как Диана, но была явно не старше среднего школьного возраста.
У него ушло несколько секунд на то, чтобы понять, что это и есть Диана. Рентон внезапно понял, почему женщины, снимая косметику, часто говорят «снять лицо». Диане на вид было лет десять. Она заметила испуг у него на лице.
Он посмотрел на взрослых: они проявляли к Диане родительские чувства, потому что они и были её родителями. Несмотря на всё своё волнение, Рентон не мог не удивиться тому, как он этого не понял с самого начала. Диана очень походила на свою мать.
Все уселись за завтрак, во время которого обалдевший Рентон подвергался постоянному перекрестному допросу со стороны родителей Дианы.
— Итак, чем ты занимаешься, Марк? — спросила его Дианииа мать.
Марк не занимался ничем — по крайней мере в смысле работы. Если, конечно, не считать таковой участие в деятельности шайки, промышлявшей мошенничествами с чеками социального обеспечения. Марк получал пособие по пяти адресам: в Эдинбурге, в Ливингстоне, в Глазго и ещё по двум адресам в Лондоне — в Хакни и в Шеппердс Буш. Ловкость, с которой он обманывал правительство, всегда была для Рентона предметом гордости, и ему с трудом удавалось держать язык за зубами, чтобы не поведать о своих подвигах. Держать его тем не менее приходилось, потому что мир полон лицемерами и фарисеями, сующими нос не в свои дела и всегда готовыми настучать властям. Рентон считал, что получает эти деньги вполне заслуженно, потому что для того чтобы вести подобный образ жизни, да ещё совмещать все это с пристрастием к героину, требовался немалый административный талант. Ему приходилось регистрироваться на бирже труда в различных городах, связываться с другими членами шайки по адресам, на которые поступали чеки, стремительно прибывать на неожиданные интервью в Лондон по звонку от Тони, Кэролайн или Никси. В настоящий момент его пособие по адресу в Шеппердс Буше находилось под угрозой, поскольку он отклонил предложенное ему место в «Бургер Кинге» на Ноттинг-Хилл-гейт.
