Он принуждал вовсю работать свое воображение в попытках сохранить на прежнем уровне ежедневный объем написанного. Напряжение стало слишком интенсивным. В результате что-то в нем сломалось. Теперь он здесь.
Стив поднялся и стал подталкивать меня к выходу из кабинета.
— Я проведу тебя, чтобы ты смог самолично его увидеть. Он тебя даже не заметит, потому что сломался в нем как раз сознательный контроль над собственным воображением. Оно настолько разыгралось, что теперь он, вместе того, чтобы переносить на бумагу им самим придуманное, живет в нем — для него это и есть жизнь в самом буквальном смысле.
Далекие планеты, самые невероятные созданья, загадочные приключения до мельчайших деталей проработанная фантасмагория, порожденная блестящим интеллектом, загнавшим себя до состояния полнейшего помешательства благодаря изощренности собственных выдумок. Воображение увело его из жестокой реальности неестественно напряженного существования в мир грез. И он в состоянии сделать этот мир настолько реальным для себя, чтобы окончательно себя погубить.
— Героем, разумеется, является он сам, — продолжал Стив, открывая дверь в одиночную палату. — Но иногда умирают даже герои, самим себе кажущиеся бессмертными. Я очень опасаюсь того, что его разыгравшееся воспаленное воображение при пособничестве подсознания создаст такой вымышленный мир, в котором он окажется в безвыходном положении, и герою не останется ничего иного, как умереть. Тебе, наверное, известно, что такое самовнушение. Человек, например, вдалбливает сам себе в голову, что на него напущены злые чары, способные его погубить, — и умирает. Так вот Маршэм Красвелл вообразит, что одно из его фантастических чудовищ убивает героя — в данном случае, его самого, он уже никогда не пробудится от своего кошмарного сна. Никакие лекарства не помогают. Вот послушай сам.
Стив кивнул в сторону койки, на которой лежал Маршэм. Я склонился над ним и услышал, как обескровленные губы писателя тихо шепчут:
— …Мы должны самым тщательным образом прочесать равнины Истака в поисках Бриллианта. Я, Мултан, в чьих руках сейчас Меч, поведу тебя туда; ибо Змей должен умереть, а только силой Бриллианта можно преодолеть его бессмертие. В путь.
Свисавшая безжизненно правая рука Красвелла судорожно дернулась. Он, по-видимому, звал за собою своих последователей.
— Все еще Змей и Бриллиант? — спросил Стив. — В этом сюжете он живет вот уже двое суток. Мы можем догадываться о том, что происходит, только тогда, когда он сам заговаривает в своей роли в качестве героя. Часто это нечто совсем нечленораздельное. Иногда же искра сознания проскакивает наружу, и он изо всех сил пытается очнуться. Ужас берет, когда смотришь на то, как он корчится на своей койке, пытаясь вытянуть себя назад, в реальный мир. Тебе самому когда-нибудь доводилось биться в безуспешных попытках стряхнуть с себя мучительный кошмар?
