Понять прохожих еще сложнее, чем, бывало, видеть свет в окошке. Этот вот народ такой спокойный и почтенный. И к тебе, о Крамомутройдэнсва, взывает он устами этими моими. За предел ушли слова, которым здесь вот было так уютно. И кто-то почему-то захотел весь мир принять туда, где знали те эпохи, которым дали восхваление проводить себя туда, где и слова, и мысли, и дела не так уж плохо, как прежде тут казалось. И легла стрела на тетиву. Судьба готова принять все то, что у судьбы просил. Великое достигнуто. И снова идти здесь так, чтобы на все хватило сил.
Представление первого четверга
Вы сгибаетесь под тяжестью лежащего на ваших плечах камня. И не то чтобы камень этот был как-то запредельно велик, и не сказать, что весит он очень много. Нет и нет. Да и вам не столько тяжело, сколько неприятно. Кажется вам, будто камень этот потому так трудно держать, что он давит на вашу душу, ну никак не желая оставить ее в покое. Сбросить же с себя этот страшный груз вы никак не можете – нет на это у вас никаких сил. Вы ослаблены и мечтаете сейчас только о том, чтобы камня этого не было на ваших плечах. Чтобы вовсе не было этой серой глыбы в вашей жизни. Но как избавиться от кошмарной ноши? Вам поможет самый сильный зверь – слон. Сначала вы слышите, как хозяин джунглей трубит. Вы даже еще не видите слона, но вам уже становится легче, ведь вы твердо знаете, что с этим слоном придет к вам спасение. А вот и он – громадный, гигантский, красивый. Медленно ступает он, явно идет в вашу сторону. И вот уже он совсем близко: протягивает хобот и словно пушинку берет так тяготивший вас камень. И вам в ту же минуту делается легко. Слон уходит, унося огромный камень. Вы смотрите слону вслед и понимаете, что избавились от чего-то ужасным образом вам мешающего. Вот уже слон исчез за горизонтом, протрубив специально для вас радостный клич свой. Куда теперь денется этот камень? Вам это не важно.
Словесный настрой первой пятницы
Грустно видеть, как в радости мир пребывает, не зная, что его ждет. Зовущие звуки такие звонкие, что верить в них проще, чем просто дождаться зари. Прозрачность уходит в себя. Тишина растворяется радостью прошлого. Здесь все подчиняется только тебе, о могучий Крамомутройдэнсва! Ты сам еще можешь нести этот мир по дороге скитаний туда, где легко принимать пустоту в тишине. Эти радости направленно смотрят на красные эти прощенья. Уже далеко уходит все то, что стремится стать ближе к планетам, летящим вдоль Космоса. Мир без преград и без тягости способен направить желанья туда, где спокойно и как-то легко таращится в сумрак герой пустоты. Эти звоны и эти сомненья долго еще притворяются чем-то понятным и даже скупым на слова в давних прозреньях и давних стремленьях. Мир здесь сознательно спрятался. Пусть голова смотрит туда, где подчеркнуто светом величье твое, Крамомутройдэнсва. Только тебе этот век оказался способен дарить то, что еще не ушло навсегда и осталась в дверях. Эти знаки и эти маршруты долго еще будут радость с собой нести тем, кто готовится сделать сей мир как-то ближе и лучше. Пусть продолжается в сомкнутой радости гибкость часов. Степень исканий всегда растворяется в прожитом. Так будет лучше – видеть горение всех этих уставших от света тяжелых миров. Многое тут притвориться готово изгибом вчерашним. Здесь все открытия на свете готовы бы были войти в степень какого-то знака, доставшего небо рукой. О великий и сладостный Крамомутройдэнсва! Ты лишь один оказался способен достичь тех высот, после которых уже остается лишь только тот ветер, пение которого шансом проснуться окажется. Спрятан засов будет туда, где легко поддержать до предела мягкого света почти что прозрачный накал. Ты, Крамомутройдэнсва, останешься, может так статься, совсем и без дела. Только бы свет этот яркий уже никогда никуда не упал. Видеть все это тут можно достаточно просто. Пусть остаются вдоль стен эти песни и эти слова. Только смотреть на великие радости роста в тех впечатлениях, которым и ныне даются права.
