— Они прекрасны, не правда ли? — спросила я.
Эдвин подошел близко сзади ко мне, обхватил меня своими руками и запечатлел на моей шее один-единственный нежный поцелуй.
— В том случае, если ты предпочитаешь перья коже.
— Они ведь улетают за тысячи километров, верно?
— Они обзаводятся одной подругой на всю жизнь.
— Правда? Они же все одинаковые. Как они могут быть уверены, что из такого множества выбрали тех, что надо?
— Инстинкт. — Теплое дуновение этого слова коснулось моего уха.
— Наша уютная гавань, — произнес Эдвин, отпирая дверь в нашу комнату после ужина и прогулки по берегу озера. — Наш первый домашний очаг, — тихо промолвил он. — Добро пожаловать на наше первое приключение, миссис Уолдоу.
— Мистер Уолдоу, я еще не миссис Уолдоу. Я только играю роль в этой постановке.
Мы некоторое время поболтали, потом он выключил газовый свет. Лунное сияние мягко освещало пол и кровать, и минутное спокойствие обволокло нас. Мысленно я услышала захватывающий дуэт Тристана и Изольды «О, снизойди на нас, ночь любви».
Выделяющаяся силуэтом на фоне бледного мерцания, рубашка Эдвина приобрела при лунном свете бело-голубой оттенок. Он выдернул ее из своих брюк, и этот тихий шелестящий звук заставил меня затрепетать.
Я начала расстегивать блузку, но он отвел мою руку в сторону.
— Мое удовольствие, — прошептал Эдвин и продолжил там, где я остановилась.
Он ласкал меня между каждой пуговицей теплыми, уверенными руками. Каждое утонченное прикосновение превращалось в сладкое приключение, как он и обещал. Эдвин уложил меня, и мускулы моей спины и рук немедленно напряглись в моем намеренном желании распутства. Вскоре меня заласкали поцелуи, простые прикосновения, медленные, умелые, в убыстряющемся темпе, накладывающиеся одно на другое — отбросившие методическую нежность ради торжествующей спешки — отвечая порывом на порыв — его атакой на мой выпад — моей на его — его настойчивость, все возрастающая — радостное совместное содрогание — переход, минута за долгой минутой, в нежный обморок замедленного дыхания, гармонии и покоя.
Мы не разочаровали друг друга.
Меня разбудило ворочание на постели, но я не повернулась к Эдвину, дав ему возможность побыть наедине с собой, поскольку слабый дневной свет уже проник в комнату. Я слышала, как он всунул сначала одну ногу, потом другую в брюки. Ключ звякнул в замке. Я тотчас приподнялась на локте.
— Эдвин?
— Я сейчас вернусь. Принесу тебе кое-что. Сюрприз.
